Девушка сидела напротив Тома с самого начала, еще когда никто не отходил от стола. Голубоглазая, только на внешней стороне радужки виднелся темный ободок. Держалась она отстраненно и, как Том понял по разговору, пришла с дочерью. Девочке было чуть меньше десяти лет, она спокойно играла в комнате Саввы с совсем мелким мальчонкой.
Невеста, как Том привык величать Настю, разумеется, сидела рядышком, но когда все выходили покурить, тоже куда-то удалялась. Компания собралась разношерстная, многие виделись впервые, поэтому Том слегка стеснялся, — такие компании ему не нравились. И ведь Савва предупреждал об этом, но невразумительно, вот Том и попался. Если бы знал, не пошел бы на эти посиделки, скорее всего отправился бы к Невесте, хотя, с другой стороны, там ее родители… А они не всегда к месту.
Потом Настя пропала надолго. Том в это время сидел в большом кабинете отца Саввы и курил свою трубочку. Она забилась смолкой, приходилось ее то кочегарить больше необходимого, то вовсе перенабивать. Идти в большую комнату, где шумело основное сборище, медленно, но неотвратимо склоняющееся к танцам, не хотелось. Вернее, девчонки, конечно, захотели танцевать и решили устроить небольшой переворот, чтобы сподвигнуть на это и своих кавалеров. «Может, тоже пойти», — лениво раздумывал Том и никуда при этом не шел — как сидел, покуривая, так и не двинулся с места.
Незаметно он остался в одиночестве, остальные курильщики откочевали из кабинета. Тогда-то и раскрылась дверь, в нее осторожненько, боком, вошла эта голубоглазая. Уселась напротив Тома, подобрала глухое вечернее платье, не прикрывающее только тонкие лодыжки, улыбнулась в полумраке и сказала:
— Как я поняла, вас зовут Томом? Странное имя.
— Ничего странного. Отец у меня долгое время работал в Грузии, а там есть имя — Томаз, с «з» на конце. Вот он и назвал меня… в честь одного из своих друзей, кажется.
— А фамилия?
— Извеков, — теперь уже усмехнулся Том. — Дед из детдомовских, после войны там наловчились давать фамилии — Непомнящий, или Бессмертнов, или Живой… Но дед оказался у людей поумнее, они и придумали такую фамилию, от прилагательного. — Том вздохнул и спрятал трубку в карман. — Когда Союз распался, он перебрался в Кинешму, но теперь это дело прошлое. Он умер.
— А ваши родители?
— Вы всегда задаете так много вопросов?
— Только тем, кого хочу расспрашивать.
Том призадумался. Зачем ей это, почему она вздумала так на него наехать? В конце концов он так и спросил.
— Вы меня интересуете, — просто сказала девушка. И тут же протянула руку. — Лариса, можно Лара. — Том пожал холодные пальцы, а потом снова уселся поудобнее. — Я про вас много знаю. И давно хочу познакомиться. Поэтому и пришла сюда.
— Даже с дочерью?
— С ней, чтобы все было ясно. С самого начала.
«Это что же, — подумал Том, — она за мной ухаживает? Чушь какая-то, я же с Настей, Невестой…» Ее даже в КБ так подружки называли, всем было известно, что он, Том Извеков, сделал ей предложение, которое было с некоторыми оговорками принято.
— Я тут не один.
— Знаю, но это меня, как видите, не остановило. — Лара посмотрела в большое, довольно высокое окно сбоку от Тома, за которым падал снег.
Что и говорить, сочельник получился на славу, вот только это был католический сочельник. Но народ все равно решил его отметить, а Савва предложил провести вечер у него, с чем все, разумеется, согласились. Отец Саввы был не кто иной, как главный инженер завода, квартира у него была огромная, Том даже не был уверен, что она пятикомнатная — кажется, в ней была такая запредельная штуковина, как специальный закуток для прислуги. Дом-то старый, сталинской еще постройки. И располагалось жилье Саввы удобно, почти в центре города, неподалеку от набережной и всяческих автобусов. Правда, до общежития, где обитал Том, езды более получаса, но на это жаловаться не приходилось, если уж Савва считался его, Тома, главным другом…
— Вы вместе с Саввой работаете?
— На кораблестроительном, в КБ. Он — технолог, а я электрикой занимаюсь. И немного прибористикой, но это только когда меня заставляют.
— Нравится работа?
— Нет. А где вы трудитесь?
— Хирургическая сестра, в первой клинической, хотела когда-то стать врачом… Не вышло.
Голубоглазая Лара посмотрела на дверь — вспомнила о дочери. Том кивнул: о раннем замужестве, неудачном и скоренько развалившемся, отложенных планах по поводу мединститута и нынешнем одиночестве догадаться было нетрудно.
— Значит, вы пришли, чтобы поймать меня тут? Или я обольщаюсь?
— Так и есть. — Лара медленно улыбнулась, на этот раз грустно. — Савва — младший брат моей лучшей подруги… Она сейчас далеко — вышла замуж и живет в Питере.
— Я знаю, она окончила питерскую корабелку. — Том вздохнул и решил, что не слишком разоткровенничается, если признается: — Когда-то я и сам хотел туда поступать. Но это превосходило финансовые возможности семьи. Пришлось тут, в Ярославле.
— Нравится наш город?
— Река нравится, хотя я мечтал о море, о больших верфях, об океанических кораблях. А город… Люди нравятся больше.
— Ты знаешь, что производишь впечатление человека, который оторван от всего разом? — спросила Лара, подчеркнуто переходя на «ты».