Впервые я увидел ее, когда малышке исполнилось три года. Да, это тот самый возраст, когда человек может назвать, какой подарок он хотел бы получить на Рождество. Она мечтала о котенке. Живом. Плакала и топала ногами, пока ей терпеливо объясняли, что живого мурлыку Санта Клаус прислать не сможет, что зверьку будет страшно в темной коробке, уложенной в душный мешок, который сначала повезут на санях, запряженных девятью оленями во главе с Рудольфом, а потом спустят в узкий дымоход.
Я с интересом наблюдал, какие еще доказательства приведут люди, чтобы отказать девочке в ее первой мечте.
Они нашли выход. Папа Малышки Брит, так звали моего белокурого ангела (ровно до тех пор ангела, пока она не открывала в требовательном крике рот), принес большую коробку и сказал:
— Давай посмотрим, сумеешь ли ты весь день (а ровно столько Санта Клаус добирается до нашего города) просидеть в коробке. Я очень надеюсь, что тогда ты пожалеешь несчастного котенка и согласишься на игрушечного.
— Пит, не надо, — мама не верила, что он говорит всерьез.
— Отчего же? — папа по-деловому расправлял картонку.
Упрямства у девочки было не занимать, и через минуту она лежала в коробке, в которую заботливая мама постелила кукольный матрас, чтобы «ее котеночку» было мягко. Для чистоты эксперимента папа запечатал крышку скотчем, оставив свободными два боковых отверстия, через которые Брит могла смотреть на мир.
А за окном тихо падал снег. В углу в ожидании Рождества замерла елка, в золотых шарах которой отражались и три пустых сапожка, висящих над каминной полкой, и пара канделябров с красными свечами, и зеленая гирлянда с бантами, оплетающая перила лестницы. Пахло хвоей и апельсинами.
— Дорогой, может, хватит опытов? Ты разве не знаешь свою дочь? Она высидит хоть неделю, лишь бы добиться своего.
Папа переключал каналы, сурово сдвинув брови, рядом с ним на диване сидела мама и время от времени вздыхала, наблюдая, как в полукруглой дырке показывались то глаз ее дочери, то нос, а то и пять пальчиков, хватающихся за край, когда девочка поворачивалась с боку на бок, сотрясая хлипкую картонку.
— Маргарет, это ты избаловала ее своими уступками. Я не хочу растить взбалмошную особу, которой желаемое вынь да положь. Счастье должно быть выстрадано, тогда оно ценится.
— Она настрадается и получит в подарок кошку?
— Если Брит пройдет испытание. Но я уверен, что малышка очень скоро откажется от своей затеи.
— Пит, неужели нужно перенести ряд лишений, чтобы получить награду? Просто так, без условностей счастливым быть нельзя? Она ребенок…
Твердолобый папа еще больше хмурил брови и смотрел спортивную передачу. Но спроси Маргарет, с каким счетом закончился матч, Пит не смог бы ответить.
— Мама, я хочу пить, — в дырке показались губы дочери, сложенные трубочкой.
— Котенку никто не даст, — отрезал отец. — Санта Клаус не возит с собой ни бутылок с водой, ни еды.
Маргарет удивленно посмотрела на Пита.
— Что? Совсем?
— Совсем, — и опять уткнулся в телевизор.
За край дырки ухватились пять пухлых пальчиков и коробку тряхнуло. Брит улеглась, подтянув коленки к лицу, вздохнула и зашептала:
— Ничего, я потерплю.
Настала пора обеда, из кухни доносились вкусные запахи пирога, шумно закипал чайник, радостно позвякивали чашки, уставшие сидеть в закрытом шкафу. Сейчас в них нальют ароматный чай, а ложечки исполнят волнительный танец, разгоняя по кругу сахарные крупинки.
Пока папа мыл руки, мама подкралась к коробке и сунула в дырку кусок пирога. Пухлая ладошка ухватила добычу, но грозный окрик мужчины, застукавшего своих дам на нарушении эксперимента, заставил их вздрогнуть.
— Ну-ка верни пирог назад! — папа втиснул свою большую руку в отверстие. — Повторяю для тех леди, которые плохо слышат, — он недовольно посмотрел в сторону мамы, нервно комкающей фартук. — Котенка в дороге никто не кормит! — но вдруг взвыл и быстро отдернул ладонь, на которой белел след укуса, украшенный крошками от пирога.
— Котенок не отдаст добычу! — донеслось из коробки. Мама прикрыла улыбку ладонью.
После обеда папа опять смотрел телевизор, нервно потирая место укуса. Он делал вид, что не замечает еще одно нарушение: мама, проходя мимо коробки, тайно забросила в нее бутылочку с чаем.
Через несколько минут из заточения донеслось:
— Я хочу писать…
— Ага! — папа торжествующе потряс пальцем, подскакивая на диване. — Я знал, что водичка найдет свою дырочку!
— Неужели нельзя сунуть котенку горшок? — ужаснулась мама, понимая, какая проблема появилась у дочери.
— Ты можешь себе представить Санту, путешествующего с горшком для котят?
— Но наш котенок особенный, понимаешь? Он НАШ.
— Папа, мама, не ругайтесь. Уже не надо, — донеслось из коробки. Один из ее углов прямо на глазах возбужденных ссорой родителей сделался влажным.
— Все. Я так не могу, — Маргарет решительно направилась к коробке и на мгновение стала похожа на Самсона, раздирающего пасть льву. Коробка не выдержала материнского напора и явила миру чумазую девочку в мокрых штанишках. Та крепко обняла маму за шею и, всхлипывая, произнесла:
— Не надо живого котенка. Никакого не надо.
Поймав укоризненный взгляд жены, Пит обескураженно чесал затылок, понимая бесчеловечность (Брит бы сказала бескотятность) своего эксперимента. Выстраданное счастье его малышке оказалось ненужным.
![«Мастер и Маргарита» сквозь призму оккультизма. [Ч. 2]](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
