Какой замечательный подарок решила преподнести себе самой на день рождения Гейл Шерлоу — она решила изменить свою жизнь! Это вам не кофейный сервиз и не новый маникюрный набор или какой-то там кулончик с сапфиром на золотой цепочке… Она дарит себе то, что можно пожелать любому человеку, в каких бы обстоятельствах он ни находился, а именно — внутреннюю свободу и независимость. Как долго она была такой, какой ее хотел видеть Роджер, ее муж, любимый мужчина, за которым она помчалась, очертя голову, стоило ему лишь поманить ее и сказать пару ласковых фраз. Но почему она, умная и проницательная, так долго убеждала себя, что вполне счастлива? Почему не доверяла одиноким бессонным ночам, когда темнота и холод до боли стискивают душу, а сомнения изнуряют сердце? Ведь именно тогда жизнь давала ей правильные, хоть и жестокие ответы на ее бесконечные вопросы. Да, жизнь твердила ей: «Гейл, ты заблудилась, дорогая. Это бывает. Но еще не поздно свернуть с ложного пути, все исправить. Ты сильная и мужественная, решайся, а я помогу. Я пошлю тебе обстоятельства, в которых ты не пропадешь. И не забывай, у человека должны быть не только будни, но и праздники…»
А с чего иногда начинается праздник? Может, с того момента, когда с антресольной полки снимают чемодан, вытирают с него пыль и быстро бросают в него то необходимое, без чего не обойтись. Хотя самый важный груз можно унести лишь в своем сердце…
Как жаль расставаться с прошлым, оно еще долго будет тянуть назад своими невидимыми, прочными нитями. Но Гейл благодарна всему, что с ней произошло. Ведь она приобрела столь необходимый зрелому человеку опыт, который поможет ей в дальнейшем не только самой защититься в трудных ситуациях, но и защитить тех, кто будет рядом с ней.
— Ну и долго ты будешь делать вид, будто не знаешь, что она вернулась?
Стэн Сайзмур отвел взгляд от доски с надписью «Разыскиваются», куда прикреплял фотографии преступников. После чего уставился на кузена, а также своего босса, начальника полиции городка Хартлпул, непонимающим, как казалось ему самому, взглядом.
— Кто она?
Майлз знал своего младшего двоюродного брата как свои пять пальцев. Он был не из тех, кто уклоняется от прямых вопросов. Но его поведение сильно изменилось за последние три недели. Пора положить конец увиливаниям и поговорить с упрямцем начистоту.
— Она — это Гейл Лапойнт.
Стэн взял со стола очередной снимок и четыре кнопки.
— Ее фамилия теперь Шерлоу, если не ошибаюсь. — Он старался, чтобы его голос звучал как можно более равнодушно.
— Была.
По ответу трудно догадаться, какими эмоциями обуреваем человек, если видишь только его кудрявый затылок.
— Она избавилась от нее сразу же, как только рассталась с проходимцем, который увез ее отсюда.
Стэн равнодушно пожал плечами, будто Гейл Лапойнт не жила в его памяти последние шесть лет. С тех самых пор как покинула захолустный Хартлпул ради, как она считала, более увлекательной и захватывающей жизни с Роджером Шерлоу подальше отсюда.
«Здесь все так однообразно, так предсказуемо… Хартлпул — гнилая трясина, которая затянет тебя, если не выберешься из нее вовремя, — жаловалась она. — Я хочу ощутить нормальный ритм жизни, Стэнли. Разве тебе никогда не хотелось почувствовать себя живущим, а не прозябающим?»
Он тогда не решился признаться ей, что чувствует себя живым, только если она где-то рядом. Просто не мог этого сказать. Гейл считала его лучшим другом, самым близким человеком, на которого всегда можно положиться, которому можно доверить все свои тайны, в том числе и сердечные. Например, ему первому было объявлено, что она без ума от Роджера Шерлоу, обещавшего подарить ей весь мир, а значит, увезти из Хартлпула. Увезти-то он ее увез, и чем все это кончилось?
Стэн пытался вычеркнуть Гейл из своей жизни, забыть о ней. Выбросить из головы воспоминания об этой девушке, как он выбросил две последние буквы из своего имени. Теперь все в городке звали его — Стеном. Он считал, что его имя в таком усеченном виде звучит куда более динамично, чем прежнее Стэнли. И к тому же, как нельзя лучше подходит заместителю начальника полиции.
Но если от старого имени избавиться было довольно легко, стоило разок-другой напомнить собеседнику, как он должен теперь тебя называть, и человек свыкался с этим, то освободиться от мучительных воспоминаний о самой Гейл оказалось не так-то просто. Любимый образ возрождался каждое утро, как только пелена сна исчезала, освобождая ясные мысли, и преследовал его на протяжении всего дня, пока сон снова не успокаивал душу, набрасывая на нее спасительный покров забытья.
Черт возьми, не подобает уважающему себя мужчине быть таким дураком и грезить о женщине, которую даже ни разу не поцеловал! Стэн ругал себя за слабоволие. Но ничего не помогало. Каждый раз, когда ему казалось, что он наконец-то избавился от этой глупой любви, что-нибудь да случалось. Тут же все воздвигнутые им защитные барьеры рушились, и колесо неутоленной страсти вновь набирало свои адские обороты. И с каждым разом надо было прилагать все большие усилия, чтобы убить несбыточные мечты.
Иногда Стэн позволял доброжелателям из числа многочисленных родственников сводить себя с потенциальными невестами. Надеялся, что в нем вспыхнет огонь нового чувства, и оно захлестнет его волной пьянящей нежности. Ведь увенчались же успехом подобные родственные старания в других случаях, например, привели по очереди к алтарю четырех двоюродных братьев и их сестру.
