Американский писатель Брет Гарт знаменит своими рассказами из жизни золотоискателей в Калифорнии. События, связанные с открытием и эксплуатацией калифорнийского золота, образуют содержательный и необыкновенно колоритный эпизод в истории Соединенных Штатов, да, пожалуй, и вообще в истории XIX столетия. В художественном отношении этот материал должен был представить для писателя-современника увлекательные и благодарные возможности, тоже своего рода золотую россыпь.
Действительно, когда Брет Гарт создал в конце 60-х годов прошлого века свои первые рассказы золотоискательского цикла, «Счастье Ревущего Стана» и другие, он сразу получил громкую известность.
В «Жизни Чарлза Диккенса», принадлежащей его близкому другу и биографу Джону Фостеру, читаем:
«За несколько месяцев до смерти мой друг (то есть Диккенс. — А. С.) прислал мне два номера «Оверленд Монсли» с двумя рассказами молодого американского писателя из далекой Калифорнии, «Счастье Ревущего Стана» и «Изгнанники Покер-Флета», в которых он нашел такую проникновенность в изображении характера, какую ему уже давно не приходилось встречать. Манера автора напоминала его собственную, но материал отличался поразившей его исключительной новизной. Изображение было во всех отношениях мастерским. Из дикой, грубой жизни было рождено правдивое художественное создание».
В России несколько позже рассказы Гарта попали к томившемуся в сибирской ссылке Чернышевскому, который отнесся к ним с живым интересом. Он перевел один из рассказов Гарта («Мигглс») и, отсылая его жене, дал высокую оценку таланту автора.
«Сила Брет Гарта в том, — писал Чернышевский, — что он, при всех своих недостатках, человек с очень могущественным природным умом, человек необыкновенно благородной души и — насколько, при недостаточности запаса своих впечатлений и размышлений, понимает вещи, — выработал себе очень благородные понятия о вещах»[1].
Рассказы Гарта рисуют с самых разных сторон жизнь старателей и пестрого люда, населявшего Калифорнию в пору золотой лихорадки. Как справедливо отметил Диккенс, писатель имел дело с совершенно новым, до него никому не ведомым материалом, — он открывал для читателя новые типы людей, новые страницы быта, новые пейзажи, еще никем до того не занесенные на бумагу.
Однако отнюдь не золото поразило воображение художника в золотой Калифорнии. Американские и европейские буржуа культивировали взгляд на калифорнийских старателей как на свирепых и алчных авантюристов, одержимых одной лишь всепоглощающей страстью к наживе. Брет Гарт же разглядел в золотоискательской эпопее некоторые существенные черты народной жизни и воплотил их в образах бесспорного художественного значения. Именно эту сторону творчества Гарта имеет в виду Чернышевский, когда говорит о «могущественном уме» и «благородных понятиях» писателя.
Произведения Гарта были приняты в Европе как новое слово американской национальной словесности и ценный вклад американского народа в сокровищницу мировой литературы.
Однако на родине писателя, в США, укоренилось подчеркнуто сдержанное, а подчас и пренебрежительное отношение и к литературному наследию писателя и к нему самому.
Американские литературоведы — в тех случаях, когда они вообще упоминают о Гарте, — стремятся отделить его от американской классики. Они связывают его с более узкими и периферийными явлениями американского литературного развития, именно с так называемой региональной, или областнической, литературой, получившей распространение в США во второй половине XIX века и отразившей неравномерность и разнохарактерность в развитии страны. Писатели-областники были патриотами своих местных особенностей и певцами местного колорита (couleur locale), как правило, ограниченными своей темой.
Верно, что Брет Гарт первым или одним из первых открыл на калифорнийском материале неизведанные возможности областнической литературы и в этом смысле может считаться родоначальником американских областников. Но творчество Гарта никак не связано областничеством, не связано в том смысле, в каком большая литература никогда не бывает ограничена межами и околицами, ибо имеет в виду общее и существенное. Брет Гарт выдвинул захолустный американский штат на авансцену мировой литературы.
Брет Гарт был непровинциален даже в большей мере, чем ему «полагалось» как представителю американской культуры и литературы своего времени. В 60-х годах XIX века, в условиях отсталой американской духовной жизни, он выступил сразу на уровне одного из важнейших направлений европейской критико-реалистической школы — как последователь диккенсовского реализма.
Близость Гарта к современному европейскому литературному развитию отчасти объясняет быстрый успех и прочную популярность его в странах Европы. Та же причина частично объясняет, почему он пришелся «не ко двору» в США, оказался «дурным американцем» в глазах своих чрезмерно американистски настроенных соотечественников. Подробнее об этом будет сказано ниже.
Личная судьба Гарта сложилась несчастливо. После первых литературных успехов, в расцвете творческих сил он был вовлечен в конфликт с американским буржуазным обществом. Под гнетом материальных трудностей, преследуемый прессой, он покинул родину и прожил добровольным изгнанником в Европе до самой смерти.
