Сен Дансидан, Премьер—Министр Федерации, приостановился, чтобы оглянуться через плечо, когда подошел к своим покоям.
Не было никого, кого и не должно было быть. Его личная охрана перед дверьми спальни, часовые на страже в обоих концах коридора — больше никого. Никогда никого не было. Однако он все равно не прекращал каждую ночь это проверять. Его взгляд внимательно осмотрел освещенный факелами коридор. Нисколько не помешает убедиться. Внимание станет только острее.
Он вошел и тихонько закрыл за собой дверь. Теплый свет и приятный запах свечи, которые встретили его, действовали успокаивающе. Он был самым могущественным человеком в Южной Земле, однако, не самым популярным. Это не беспокоило его до появления Ведьмы Ильзе, но с тех пор не переставало тревожить. Даже несмотря на то, что она, наконец, исчезла, изгнанная в царство мрачного безумия и кровожадности, из которого никто никогда не возвращался, он не чувствовал себя в безопасности.
Минуту он стоял и рассматривал свое отражение в большом зеркале, которое располагалось на противоположной от его кровати стене. Это зеркало в полный рост было установлено там по другим причинам: чтобы засвидетельствовать удовлетворение и привилегии, которые могли случиться в другой жизни, казавшиеся ему теперь настолько далекими. Конечно, он все еще мог бы иметь их, однако, он знал, что они не доставят ему никакой радости.
Вряд ли в эти дни его что–то радовало. Его жизнь стала борьбой, которая в одинаковой мере требовала жесткой решимости и железной воли. Все, что он делал, диктовалось политической целесообразностью и выгодой. Каждое действие, каждое слово имели далеко идущие последствия. Ни на что еще не было ни времени, ни места. По правде говоря, не было и особой необходимости.
Его отражение смотрело на него из зеркала, и он был слегка шокирован, увидев, как он постарел. Когда же это произошло? Он был в самом расцвете сил, в здравом уме и теле, на вершине своей карьеры, пожалуй, являлся самым важным человеком в Четырех Землях. Но взгляните, каким он стал. Его волосы почти побелели. Лицо, когда–то гладкое и красивое, стало морщинистым и изнуренным. Кое–где от множества забот появились темные пятна. Он стоял слегка наклонившись, а когда–то его осанка была совершенно прямой. Ничего в его отражении не говорило о силе и уверенности. Сам себе он показался оболочкой, из которой выкачали жизнь.
Он отвернулся. Это сделали с ним страх и отвращение к самому себе. Он никогда не оправился от того, через что Моргавр заставил его пройти, когда ночью он высосал жизни из всех свободнорожденных пленников, которых доставили из тюрем Федерации. Он никогда не забыл, что чувствовал, глядя, как они становились живыми мертвецами, существами, для которых жизнь потеряла всякий смысл, кроме подчинения колдуну. Даже после гибели Моргавра, память о той ночи никуда не исчезла, шепот безумия был готов растерзать его, если бы он слишком сильно отклонился от притворства и лицемерия, которые удерживали его в здравом уме.
Пост Премьер—Министра принес ему определенную долю уважения со стороны тех, кем он руководил, но в эти дни этого уважения становилось все меньше, по сравнению с самым началом, когда его народ еще надеялся, что он сможет чего–то добиться. Эта надежда уже давно рассеялась среди скал и земли Преккендоррана, где так много людей пролили свою кровь и потеряли свои жизни. Она исчезла вместе с его неудачными попытками не только закончить войну, которая за три десятилетия забрала все лучшее, что было в Четырех Землях, но хотя бы приблизиться к какому–то осмысленному решению. Она угасла после его провала возвысить престиж Федерации в глазах тех, для кого Южная Земля имела большое значение, оставив горечь и разочарование единственным наследием после себя, если бы вдруг завтра он умер.
Он подошел к кровати и присел на нее, автоматически взял бокал, стоявший на прикроватном столике, и наполнил его вином из кувшина, который находился тут же. Он сделал большой глоток, думая, что, по крайней мере, ему удалось избавиться от невыносимого присутствия Грайанны Омсфорд. Ненавистная Ведьма Ильзе осталась в прошлом. С помощью Шейди а'Ру, как его союзника, даже такого вероломного, каким она была, у него был вполне обоснованный шанс покончить со всеми тупиковыми ситуациями, с которыми он сталкивался на каждом шагу за последние двадцать лет. У них было общее видение будущего мира, в котором Федерация и друиды управляют судьбами и диктуют свою волю всем народам. Вместе они найдут способ закончить войну Федерации со свободнорожденными и установить господство Южной Земли.
Хотя этого еще не произошло, и не было никаких намеков, что это может вскоре произойти. Особенно раздражала неудача Шейди направить Совет Друидов в нужную сторону. Он начинал сомневаться, а не является ли их союз односторонним. Она получила его открытую поддержку, а он пока что ничего.
Таким образом, он вынужден был все еще оглядываться через плечо, потому что сопротивление его руководству росло.
Он как раз опустошил свой бокал и подумал было наполнить еще один, когда в его дверь постучали. От неожиданности он аж подпрыгнул. Те, кого он больше всего боялся, Ведьма Ильзе и Моргавр, не стали бы стучать. Теперь каждый небольшой звук оказывался железными оковами, которые обхватывали его грудь и все сильнее сжимали сердце. Он подождал немного, когда они ослабнут, затем поднялся, осторожно поставив бокал на столик рядом с собой.
