У них было всего три встречи, и вечер 24 мая собрал их вместе в последний раз. Эрик Мазер должен был стоять у всех на виду под уличным фонарем. Он подаст рукой знак, который будет означать, что все идет, как договорились. Потом они постоят еще какое-то время в темноте и разойдутся, как только Эрик Мазер покинет свой пост. Портфель будет украден. Пострадавший скорее всего не обратится в полицию, он человек слишком занятый, а в портфеле, насколько он помнит, не было ничего такого, что нельзя было бы восстановить. Утром портфель будет обнаружен в почтовом ящике и своим содержимым сам укажет на владельца. Все, что было в нем, по словам владельца, окажется в целости и сохранности. В дураках, таким образом, останется незадачливый воришка, покусившийся на несколько пленок, широко розданных и не в одни руки, да еще на заметки известного ученого, физика, о его впечатлениях о международной конференции в Афинах, с которой он только что вернулся.
Итак, Мазер и его коллеги-конспираторы встречались всего трижды. Он знал лишь их имена — Джерри и Том. Больше и знать не хотел. А что им о нем известно, ему безразлично. После того вечера все это уже не будет иметь значения.
Первая встреча состоялась в парке Вашингтон-сквер. После лекции в Центральном университете Нью-Йорка, а она была последней в тот день, Мазер, радуясь приближению весны, наслаждался февральским солнцем. Поглядывая на студентов, шедших тесной группкой, он узнал среди них кое-кого из однокурсников. Они раздавали прохожим листовки с призывами запретить атомную бомбу. Одна из листовок была и у него в руках.
— Вы думаете это поможет? — вдруг спросил его какой-то человек. Мазер обратил на него внимание лишь тогда, когда он заговорил с ним. Небольшого роста, с одутловатым лицом, он кого-то ему напоминал. Потом Мазер определил, на кого смахивал тот, кто стал ему потом известен под именем Джерри. А в момент их первой встречи он просто решил, что мог встречаться с этим типом где-нибудь в коридорах университета.
— Как сказал бы мой друг, это вреда не принесет, — ответил Мазер, и пошел дальше.
Незнакомец однако нагнал его, и шел сначала молча, подлаживаясь под шаги Мазера, — ибо на каждые его два шага, он вынужден был делать три своих. Мазеру это совсем не нравилось. Он терпеть не мог этот парк и теперь жалел, что только входит в него, а не выходит. Наконец он резко остановился.
— Мы знакомы? — спросил он.
— Теперь будем, Эрик. Меня зовут Джерри.
— Вполне возможно, — ответил Мазер, пытаясь на этом закончить разговор. Но бесполезно.
— Я занимаюсь тем же, чем и вы, — сказал Джерри, кивнув на листовку в руках Мазера. — И ищу партнера. — В том, как он произнес слово «партнер», прозвучало что-то чужестранное, а в остальном его речь была такой же, как у среднего ньюйоркца, то есть, по мнению Мазера, столь же стертой и невыразительной. — Мне вас рекомендовали, — неожиданно добавил назойливый тип.
— Кто? — у Мазера сорвался голос, ибо страх сдавил ему горло.
— Не столь важно «кто», Эрик, главное «зачем», — произнес незнакомец почти с сочувствием. — Я довольно много знаю о вас. Мы можем идти и разговаривать?
— Мне не о чем… — Мазер, начав, тут же умолк. Джерри покачал годовой, в его маленьких темных глазках застыл печальный укор.
На сей раз темп задал Джерри. Мазер вдруг заметил, что сидевшие в парке на скамейках люди безразлично смотрят на них. Трудно определить, кто из них друг, а кто враг. Большинство, подумал он, такие же жестокие враги самим себе, как и он.
— Я, по сути говоря, идеалист, Эрик, такой же, как и вы. Хотя, глядя на меня, этого, кажется, не скажешь. — Джерри посмотрел на Мазера. — Чем вы думаете, я зарабатываю себе на жизнь?
— Торгуете фруктами, — не раздумывая, ядовито сказал Мазер.
Джерри фыркнул, будто ответ его позабавил.
— Очень хорошо. Да, я торгую фруктами, и больше этого вам знать обо мне не следует.
Он замедлил шаг, заметив шахматную доску на одной из скамеек, На время игроки куда-то отлучились.
— Не трогайте! — окрикнул их мужчина, покупавший жареные каштаны у лотошника на углу, и погрозил им кулаком.
Джерри поднял руки вверх, показывая, что у него нет дурных намерений и к доске он не думал прикасаться. А Мазеру он сказал:
— Я не понимаю эту игру, не то что вы. Здесь нужны особые мозги, мозги ученого, а не торговца фруктами. — Он шел дальше по аллее, а Мазер следовал за ним, бичуя себя за трусость и полную беззащитность. — Эрик, ваш друг Питер Бредли, он едет этой весной в Афины, не так ли? На конференцию физиков?
— Понятия не имею, — ответил Мазер.
— Теперь вы знаете. Я вам только что об этом сказал. — Он неодобрительно прищелкнул языком, с отвращением глядя на мусор на аллее и, нагнувшись, поднял собственную пачку из-под папирос, которую только что бросил мимо урны. — У людей так мало гордости. Эрик, он действительно ваш друг? Я хочу сказать, человек, столь погруженный в науку? Что такое друзья для него? Или семья? У него такая привлекательная жена. Как жаль, что вы… — Джерри пожал плечами, предоставляя жесту донести смысл того, что он не договорил.
Мазер почувствовал, как сжались в кулаки сунутые в карманы ладони. Однако страх лишил его способности сердиться. Страх и отвращение к себе помешали ему дать в зубы этому коварному, сладкоречивому ублюдку. Даже если бы он психологически был готов избить его, все равно это выглядело бы не более чем ссорой в парке двух не поладивших задир.
