— Давай, иди к алтарю! — высокий мужчина в темном плаще с накинутым на лицо капюшоном подтолкнул Таро в спину, и тот, едва не упав, на трясущихся ногах пошёл в указанном направлении.
Старый полуразрушенный храм неизвестного бога пугал, давил на сознание. Горящие за спиной факелы вытягивали на полу жуткие продолговатые тени, затхлый воздух пах гнилью и плесенью, с потрескавшихся барельефов скалились жуткие звери, и в груди мальчишки все сжималось от ужаса.
— Зачем?! Зачем эти страшные существа забрали его у мамы? Зачем привезли сюда? Он же ничего плохого не сделал…
Два дня его связанного везли в горы. Кормили, давали воды, но ни один из похитителей, ни разу не показал своего лица. Впрочем, плащами и капюшонами не скрыть своего существа и Таро чувствовал, что это не люди, что внутри каждого из них плещется Тьма.
С ним никто не разговаривал, и от этого становилось только страшнее. Порождения Тьмы это ведь враги Райдена-самы, в храме которого служит его мама, и, может быть, его украли поэтому?
Набравшись смелости, мальчик поднял взгляд и посмотрел на алтарь, возле которого замерла высокая фигура в темных одеяниях, и очередная волна ужаса накрыла его с головой.
Что? Что им всем от него нужно?! Из рассказов матери он знал, что чудовища приносят в жертву людей, но какому богу понадобился девятилетний мальчишка? Может быть, его все же не убьют, и он нужен для чего-то другого?
Где-то за стеной прозвучал далекий раскат грома. Пламя факелов задрожало от ворвавшегося в храм свежего воздуха, и в этот миг тот, кто стоял у алтаря, откинул с головы капюшон.
Одновременно с этим Таро понял, что от ужаса не может даже вздохнуть. Незнакомец и правда оказался чудовищем! Страшный череп жреца венчали загнутые кверху рога, в оранжевых змеиных глазах читалось обещание смерти…Бежать не было сил — ноги сами несли его к алтарю, но… «Мама, помоги! — мысленно взмолился мальчишка. — Я не хочу умирать!»
Видя его состояние, чудовище у алтаря усмехнулось и, сделав приглашающий жест, низким, глубоким голосом произнесло:
— Не бойся мальчик. Иди ко мне. Я сделаю из тебя героя!
Сознание прояснилось. Я открыл глаза и тут же почувствовал на плечах какую-то тяжесть. Тело затекло, жутко хотелось пить, доска сильно давила на горло. Доска?! Черт! Дёрнувшись всем телом и услышав в ответ лишь насмешливый лязг цепей, я огляделся и понял, что на меня надели колодку! Шея и руки стиснуты между двух деревяшек, на запястьях и ногах — стальные браслеты, цепи от которых тянутся к креплениям в стене. Сука! Да какого хрена тут происходит?! Какая тварь меня заковала? И главное — почему?!
Так, спокойно! Остановив панику усилием воли, я уселся поудобнее — так, чтобы доска не сильно давила на шею и попытался сообразить что, собственно, происходит. В следующее мгновение пол подо мной тряхнуло и стало ясно, что меня куда-то везут! Интересно… Выходит, этот ящик — что-то навроде тюремного экипажа?
Ладно, хрен с ним. Итак, что мы имеем? Последнее, что я помню — это тот зал, куда нас закинуло вместе с братом даймё. Там я окончательно грохнул Кимуру, и после этого меня укусила змея. Сейчас чувствую себя нормально, ну если не считать цепей и колодки, а значит, Сэт в который уже раз обломился. Ведь вряд ли эта «карета» как-то связана с ним. Он и его прихвостни меня бы сразу убили.
Так, что ещё? Девушка на плакате и этот сон… Ну со сном я разберусь позже, а девчонка, скорее всего, — это глюк. Хотя жаль, конечно… Красивая… Такая, что я бы съездил с ней на недельку на море. Или на месяц… Блин! Какого черта я не о том думаю?! Хотя хрен ли тут думать? Все ведь понятно и так. Ясудо, скорее всего, того заклинания не пережил, а когда нас выкинуло обратно, его смерть решили повесить на меня. Другой вопрос: как мне отмазаться от обвинения?
— Слушай, а мы опять будем останавливаться около этого леса? — негромкий голос, донесшийся из-за двери, выдернул меня из раздумий. Говорившему было не больше двадцати пяти лет, но, судя по уверенным ноткам в голосе, вряд ли это обыкновенный солдат.
— Да, — мгновение помедлив, ответил второй. — Ночью через Мрачный лес ездят только полные идиоты. Солнце уже клонится к закату, а там почти пятнадцать ри[1] по дороге. Дотемна никак не успеть.
— Да чего там такого страшного? — не унимался первый. — Мы когда в Сато ехали, разве там кого кроме белок встречали?
— Так мы днём ехали, или когда? — в голосе второго послышались раздражённые нотки. — Днём это лес как лес, вся мерзость выползает лишь по ночам. Танака-сан говорил, что страшнее Мрачного леса лишь Аокигахара и проклятый Кимон…
Интересно… Нет, конечно, можно было и дальше послушать их разговор, но пить хотелось нереально, да и плевать мне на все леса вместе взятые. Ну, кроме, может быть, того, где меня дожидается Мика.
— Э! Сюда кто-нибудь подойдите! — крикнул я, не особенно веря, что буду услышан. Ведь кто его знает, как устроена эта телега снаружи, и можно ли зайти ко мне на ходу?
Разговор тут же оборвался. Примерно с минуту не происходило ничего, а затем дверца впереди открылась и в помещение, наклонившись, зашел самурай. Хм-м… Невысокий, в простом пластинчатом доспехе, с двумя мечами за поясом. Удивило то, что в его глазах не было ни ненависти, ни презрения.
