Глава 1,
в которой Анна Шеридан случайно оживляет странный механизм
Опершись локтями о стол и положив подбородок на сжатые кулаки, Анна Шеридан изучала артефакт, лежавший перед ней. Он был около пяти дюймов в длину, не более трех дюймов в ширину и примерно три дюйма в высоту. С одной стороны артефакт был изящно закруглен, что очень напоминало голову, и Анна именно так стала думать об этом конце, а с другого конца он заострялся — почти как хвост. Поверхность предмета пятнисто-серого цвета своей странной упругостью напоминала кожу. Разнообразные оттенки серого цвета не сливались друг с другом как у живых существ, а образовывали небольшие сегменты, что создавало ощущение какого-то механизма. Его форма наводила на мысль о чем-то органическом, живом, но тесты показали, что здесь представлена смесь органики и механики. Этот предмет — мышь, как она его назвала, — был первым образцом доселе неизвестной биомеханической технологии.
Она постаралась не думать о том, что получит Нобелевскую премию сразу после завтрака. Находка не принесет никакой пользы, если она не выяснит, как функционирует устройство и как можно использовать эту технологию. Анна протестировала и просканировала предмет всеми способами, какие смогла вспомнить, и, хотя в результате тестов в ее распоряжении оказалось невероятное количество данных, они ни на йоту не приблизили ее к пониманию, для чего предназначено это устройство и как им управлять. Она уже испробовала все известные ей — от примитивного нажима до хитрого изменения внешних условий вокруг предмета, но предмет оставался неподвижным и безжизенным.
Она взяла мышь в руки, почувствовав слабое тепло в ладони. Кожа мыши походила на кожу безволосой кошки доктора Чанга. Она слегка пахла чем-то, похожим на анчоусы, которые так нравились ей и которые так ненавидел Джон. Но этот запах был более слабым и тонким. Она почти ощущала жизнь в своей руке, как будто держала спящую мышь. Анна восхищалась простыми и гладкими очертаниями, которые сочетались со сложным внутренним скелетом. Она представила, как внутри размеренно и спокойно бьется ее сердце, мозговые волны совершают повторяющиеся колебательные движения. Она представила электроны, бегущие по сверхпроводящему металлу.
Потом Анна заметила, что сероватая окраска на спинке мыши начала мерцать, переливаться. Она поднесла руку поближе к лампе. Сегменты изменяли свою окраску: один участок кожи теперь стал светло-серым, потом — цвета древесного угля, а потом — средне серого цвета. Весь узор создавал ощущение медленно ползущих по спине мыши пепельных полосок. Казалось, устройство включилось.
Она была так красива, так элегантна. Вспышки нейронов, ответы микросхем, образующиеся узоры. И пульсируя, она, живая, дышащая, выполняла свое предназначение, создавая свою песню, ритмичный марш, зовущий к единственной цели, сфокусированный и нарастающий. Она была машиной, и машина была вселенной. Она тьмой нависала с купола небес, — вечный, могущественный, совершенный механизм, никогда не устающий, никогда не замедляющийся. Идеальная грация, идеальное управление, форма и содержание, слитые в неразрывную цепь. Повторяющаяся, замкнутая вселенная, цель которой начертана на соединениях нейронов и в темных крошечных пустотах, и цель эта, подобно тени, пульсировала в самом сердце машины. Жизнь Анны принадлежала машине. Она любила машину.
Анна уронила мышь на стол и вскочила с кресла. Что-то произошло. Мерцание серых сегментов замедлилось и прекратилось. О чем она думала? Чужие мысли. Мысли мыши. Мышь мысленно разговаривала с ней. Мышь — это преданное орудие, и передавала любовь к своей работе. И чуть не втянула ее в этот процесс.
Анна отпрянула от стола, ее сердце бешено стучало. Мышь спокойно лежала в круге света от настольной лампы. Если взять мышь в руки и сосредоточиться на ней, то можно каким-то образом включить ее. Как же она сумела так легко забыться? На несколько мгновений она забыла о том, кто она, где она, и даже что она такое. Ее поглотили чужие мысли, она была заворожена этой машиной. Машина овладела ее разумом.
Страх постепенно улетучился, когда она поняла, какой прорыв ей удалось совершить. Она включила устройство, сделанное по совершенно неизвестной технологии, которое пролежало без действия более тысячи лет. Но что именно его включило и как она сможет его изучать, если любой контакт с ним подчиняет ее волю воле устройства?
Постукивая рукой по ноге, Анна пересекла лабораторию и подошла к окну, изредка бросая взгляды на мышь. На улице начинался снегопад, густые хлопья стучали по окнам Женевской городской больницы, расположенной на другой стороне широкого бульвара. Тремя этажами ниже, на улице, утренний час пик был в самом разгаре. Ей удалось избежать этой толчеи, так как она пришла на работу рано утром после бессонной ночи, чтобы заняться изучением мыши. Потенциально мышь была величайшей находкой из всех, когда-либо сделанных ею, но, если она сейчас не сможет разобраться как это устройство работает, то находка окажется бесполезной.
