Человек, столкнувшийся с потерей близкого, задается вопросом: существует ли жизнь после смерти? Но если несколько столетий назад ответ на этот вопрос был всем очевиден, то сейчас, после периода атеизма, решить его не так просто. Мы не можем слепо верить сотням поколений наших предков, которые на личном опыте, столетие за столетием убеждались в наличии у человека бессмертной души. Мы ищем доказательства.
Первоначально мифы о загробном мире возникли как вполне естественная реакция людей на неизбежность смерти. Психологический страх перед ней (в сочетании с опасностью, исходящей от разлагающегося трупа) персонифицировался в самом умершем, а потому его надо было отделить от живых. Так возник обычай погребения на специальных территориях, в жилищах или домах мертвых, позднее — в некрополях (городах мертвых). Соответственно, и отношение к умершему было двойственным: с одной стороны, его почитали как предка-покровителя, а с другой — боялись как опасного духа, обитающего вблизи живых.
В то же время в мифологии и фольклоре многих народов бытовали представления о наделенных сверхъестественной силой «живых мертвецах» или «упырях», выходящих из могил. Их стремились снова умертвить, а духов — отпугнуть шумом на похоронах, затруднить им дорогу в мир здравствующих. Но самым действенным способом устранения недобрых свойств покойника (при сохранении связи с ним как с духом-покровителем) считалось все-таки отправление его в загробный мир.
Полагали также, что дух пребывает возле своего тела (могилы) лишь временно. После погребального обряда дух отправлялся в загробный мир. Это путешествие считалось опасным: посмертная юдоль была отделена от мира живых реками, горами, она помещалась на острове, в глубинах земли или в какой-либо таинственной местности. Для такого путешествия умершему требовались лодки, кони, нарты, колесницы, крепкая обувь, припасы на дорогу, которые обычно помещали в могилу. На этом пути нередко встречались сверхъестественные преграды — огненные озера, кипящие потоки и пропасти, через которые вели узкие мосты: сорвавшихся ждала вторичная и окончательная смерть.
В преодолении опасных преград помогали проводники душ — животные, колдуны, шаманы или сами боги. Вход охранялся стражами: чудовищными псами, как у индоевропейских народов, а то и самими хозяевами царства мертвых. Они впускали души лишь тех, кто выполнял все необходимые предписания при жизни, а также тех, кто мог заплатить проводникам и стражам какими-либо дарами — мясом жертвенных животных, деньгами и пр. «Нечестивцам» грозила окончательная смерть или участь скитальцев, лишенных загробного пристанища.
Размещение загробного мира в горизонтальном пространстве соотносилось с вертикальной моделью мира, расчленяющей космос на небо, землю и преисподнюю. Так, народы Сибири помещали загробный мир на севере в низовьях великих сибирских рек и одновременно в нижнем мире. А вот в мифологиях, где путь умершим указывало солнце, он оказывался в подземном обиталище на западе.
Иногда картины загробного царства полностью копировали реальный мир, где умершие живут родовыми общинами, охотятся, женятся, иногда производят потомство — в мифах воспроизводится даже ландшафт, окружающий общину. Сами духи не были бессмертными, но в загробном мире им отводился более длительный жизненный срок, чем на земле (у североамериканских индейцев, некоторых народов Африки); по истечении этого срока духи умирали окончательно или возрождались на земле в живых существах. При этом духи предков существуют в загробном мире, пока их чтут потомки или пока они не состарятся.
В некоторых мифологических традициях картина загробного мира окрашена в тусклые тона: там слабо светит солнце, там нет нужды, но нет и радости. Таковы, например, представления о призрачном существовании бесчувственных теней во мраке Аида и Шеола. Напротив, вера в лучшую загробную жизнь отразилась в представлениях об обильных охотничьих угодьях, сверхъестественно плодородных полях и пастбищах. Там умершие становились молодыми, не знали болезней и забот, предавались веселью, танцам, былым увлечениям (у некоторых народов Америки).
А вот у германцев (свевов) существовала вера в воскресение умерших, позволявшая им не бояться смерти. Считалось, что воины, храбро павшие в битве, должны попасть в светлый дворец бога Одина — Вальгаллу, где их ждут пиры и удовольствия. Даки (северофракийские племена, жившие на территории современной Румынии) верили, что существование после смерти гораздо приятнее теперешней жизни, и потому встречали смерть радостными возгласами, а рождение ребенка, наоборот, оплакивали.
В индуистской мифологии и в буддизме существовало представление о возрождении умершего в лице потомка (обычно внука): отсюда — передача имени предка новорожденному. В этих случаях загробный мир — не последнее пристанище, но необходимая фаза в круговороте возрождений через смерть. Эти циклы жизни человека соотносились в мифологиях первобытного общества и древнего мира с сезонными циклами, которые воплощались в образах воскресающих богов растительности.
