Эдди Квинтеро купил бинокль в магазине Хэммермана, где распродавали излишки с армейских и военно-морских складов всех стран («Все товары высочайшего качества, оплата наличными, купленный товар обратно не принимается»). Он давно хотел стать владельцем по-настоящему, хорошего бинокля, потому что с его помощью надеялся увидеть такое, что другим способом не увидишь. А если конкретно, то из своей меблированной комнатушки он хотел подсмотреть, как раздеваются девушки в отеле «Шовин армс» на противоположной стороне улицы.
Но имелась и другая причина. Не признаваясь в этом самому себе, Квинтеро стремился к тому озарению и полной сосредоточенности, что наступают, когда кусочек мира внезапно оказывается заключен в рамку, а глаза отыскивают новизну и драму в доселе скучном мире повседневности.
Момент озарения никогда не длится долго, и вскоре вас вновь стискивает привычная рутина. Но остается надежда, что нечто — прибор, книга или человек изменит вашу жизнь окончательно и бесповоротно, вытащит за шиворот из невыразимой словами душевной печали и позволит наконец лицезреть чудеса, которые, как вы давным-давно знали, всегда находились у вас перед носом.
Бинокль был упакован в крепкий деревянный ящик со сделанной восковым карандашом надписью: «Секция XXII, корпус морской пехоты, Квантико, Виргиния». Чуть пониже значилось: «Опытный образец». Одна лишь возможность вскрыть такой ящик уже стоила уплаченных Квинтеро пятнадцати долларов девяносто девяти центов.
В ящике лежали бруски пенопласта и пакетики с силикагелем, а под ними, наконец, и сам бинокль. Такого Квинтеро прежде видеть не доводилось. Трубки у него оказались скорее квадратными, чем круглыми, к тому же на них были выгравированы разные непонятные шкалы. К одной из трубок была приделана табличка: «Экспериментальный прибор. Не выносить из лаборатории».
Квинтеро взял бинокль. Он оказался тяжелым, а внутри что-то постукивало. Сняв с линз защитные пластиковые колпачки, он посмотрел в бинокль через окно.
Но ничего не увидел. Тогда он потряс бинокль и снова услышал внутри стук, но тут призма или зеркало — или что там стучало внутри — должно быть, встало на место, потому что внезапно перед глазами появилось изображение.
Он смотрел через улицу на огромное здание отеля. Изображение было исключительно четким и ясным; ему казалось, будто он смотрит на стену с расстояния в десять футов. Квинтеро быстро заглянул в несколько ближайших окон, но ничего интересного не увидел. Была жаркая июльская суббота, и Квинтеро предположил, что все девушки отправились на пляж.
Он повернул колесико фокусировки, и ему тут же показалось, будто он превратился в глаз без тела, зависший перед телескопическими линзами — вот он в пяти футах от стены, вот уже в одном и ясно видит мелкие неровности на белой бетонной панели и щербинки на оконной раме из анодированного алюминия. Некоторое время он восхищался столь необычным видом, потом вновь, очень медленно, покрутил колесико. Все поле зрения заполнила гигантская стена, но через мгновение он внезапно пронзил ее насквозь и очутился в комнате.
Квинтеро настолько испугался, что даже опустил на секунду бинокль, чтобы сориентироваться. Когда он опять поднес его к глазам, картина осталась прежней: он словно стоял в комнате. Ему показалось, что сбоку что-то движется, он слегка повернул бинокль, и тут деталька опять выскочила.
Он принялся поворачивать и трясти бинокль, деталька болталась вверх-вниз, но он по-прежнему ничего не видел. Квинтеро положил бинокль на обеденный стол, услышал легкий щелчок и прильнул к окуляру. Очевидно, зеркало или призма вновь встала на место — бинокль работал.
Тогда он решил не рисковать — вдруг деталька опять стряхнется, — оставил бинокль на столе, присел рядом и заглянул в окуляры.
Он увидел тускло освещенное помещение с занавешенными окнами и включенными лампами. На полу сидел индеец — или, вернее, человек, одетый как индеец: худой блондин в головном уборе из перьев, украшенных бисером мокасинах, штанах из оленьей кожи с бахромой, кожаной рубашке и с ружьем в руках. Ружье он держал у плеча, целясь куда-то в угол комнаты.
Рядом с индейцем в кресле сидела толстая женщина в розовой комбинации и что-то весьма взволнованно говорила в телефонную трубку.
Квинтеро заметил, что ружье у индейца игрушечное, примерно вдвое короче настоящего. Индеец все стрелял в угол комнаты, а женщина говорила по телефону и смеялась.
Через некоторое время индеец прекратил стрельбу, повернулся к женщине и протянул ей ружье. Женщина положила трубку, нашарила еще одно игрушечное ружье, прислоненное к креслу, и отдала его индейцу, а взятое у него ружье стала заряжать воображаемыми патронами,
Индеец все стрелял — быстро и настойчиво. У него было хмурое и сосредоточенное лицо воина, в одиночку прикрывающего отход своего племени в Канаду.
Внезапно индеец, кажется, что-то услышал, обернулся, и на его лице появилось выражение паники. Он резко развернулся и вскинул ружье к плечу. Женщина тоже посмотрела в ту сторону, ее рот изумленно открылся. Квинтеро попытался понять, что же они увидели, но тут обеденный стол покачнулся, бинокль щелкнул и отключился.
![Приключения Сэмюэля Пингля [с иллюстрациями]](/storage/book-covers/fc/fc39a5abae6443457fe1ac7d2fcc954d4e486557.jpg)
