Озрик (Ворон)
Сигурд Счастливый, ярл[1]
Улаф (Дядя), капитан «Змея»
Кнут, кормчий «Змея»
Браги Яйцо, капитан «Фьорд-Элька»
Кьяр, кормчий «Фьорд-Элька»
Асгот, годи (жрец)
Свейн Рыжий
Флоки Черный
Бьярни, брат Бьорна
Бьорн, брат Бьярни
Брам Медведь
Бодвар
Арнвид
Аслак
Гуннар
Хальфдан
Халльдор, двоюродный брат Флоки
Хастейн
Хедин
Ингольф Редкозубый
Кальф
Орм
Оск
Остен
Ульф
Ирса Поросячье Рыло
Эльдред, олдермен[2]
Кинетрит, его дочь
Отец Эгфрит, монах
Пенда
Маугер
Бальдред
Синрик
Гифа
Ульфберт
Виглаф
Король/император Карл (Великий)
Алкуин, его советник
Фулькариус, начальник береговой охраны
Радульф, начальник таможни
Бернар, солдат
Артмаэль, солдат
Винигис, рыбак
Боргон, епископ Экс-ля-Шапельский
Арно, священник
Берта, аббатиса
Один – Всеотец, бог войны и воителей, мудрости и поэзии
Фригг – жена Одина
Тор – победитель гигантов, громовержец, сын Одина
Бальдр Прекрасный – бог света, сын Одина
Тюр – бог сражений
Локи – отец коварства и обмана
Ран – мать волн
Ньёрд – повелитель моря, бог ветра и пламени
Фрей – богиня плодородия и брака, покровительница всего растущего
Фрейя – богиня любви и страсти
Хель – повелительница мира мертвых (в особенности умерших от болезни или старости)
Велунд – кузнец, бог опыта
Эйр – богиня-врачевательница, прислужница Фригг
Хеймдалль – страж богов
Прочие мифологические образы и понятия
Асы – скандинавские боги
Мидгард – земля, мир людей
Асгард – дом богов
Вальхалла – дворец Одина, куда попадают убитые воины
Иггдрасиль – древо жизни
Биврёст – радужный мост, соединяющий миры богов и людей
Рагнарёк – гибель богов
Валькирии – девы, избирающие тех, кому предстоит погибнуть
Норны – три волшебницы, которые плетут судьбы людей
Фенрир – могучий волк
Йормунганд – змея, обвивающая Мидгард
Хугин (Мысль) – один из двух воронов Одина
Мунин (Память) – один из двух воронов Одина
Мьолльнир – молот Тора
Гьялларбру – мост, ведущий в мир мертвых
Модгуд – великанша, охраняющая мост через реку Гьолль
Гьяллархорн – «кричащий рог», в который Хеймдалль затрубит, когда начнется Рагнарёк
Урд – одна из норн
Фимбульветр – «ужасная зима», предшествующая Рагнарёку
Бильскирнир («Треск молний») – покои Тора
Фафнир («Обнимающий») – дракон, стерегущий несметные сокровища
Слейпнир – серый восьминогий конь Одина
Тангниостр («Скрежещущий зубами») и Тангриснир («Огрызающийся») – козлы, которые тянут колесницу Тора
Глейпнир – волшебные путы из корней гор и птичьей слюны, которыми скован волк Фенрир
Знать, невзгод, покуда
Семьдесят из пенных
Волн взлетает палиц
Длинных, нам не минуть.
Гребут в лад норвежцы,
Словно взмахи орлих
Зришь ты крыльев. Сталью
Борт обшит драконий.
Снорри Стурлусон «Сага о Харальде Суровом»[3]
Доводилось ли вам путешествовать на ладье викингов? Не на кнорре, широком и приземистом, что нагружен товарами и ползет по морю неуклюже, как вьючная лошадь, а на стройном, стремительном, несущем страх и смерть корабле-драконе? Знаете ли вы, каково стоять на носу, когда соленый ветер треплет ваши волосы, а белокурые дочери Ран пеной обступают могучую выгнутую грудь звероподобного судна? Случалось ли вам странствовать дорогой китов вместе с закаленными ветром воителями, чья ловкость во владении секирой и мечом – дар самого Одина, бога войны? С мужами, чья кровавая работа кормит волка, орла и ворона? Мне все это знакомо. Так я жил, и тех, кто носит юбки да молится Белому Христу, при встрече со мною тошнило от отвращения (к которому, надо думать, примешивался и страх). Я был доволен своею долей, ибо одни люди от рождения ближе к богам, чем другие. Норны, сестры провидения, повелительницы настоящего и будущего, сидят близ источника, что зовется Урд, у корней Иггдрасиля, мирового древа, и ткут из нитей человеческих судеб узоры боли и страданий, славы, богатства и смерти. Должно быть, плетя мою жизнь, их многовековые персты утомились.
Но об этом после. Мой язык, умягченный пивом, чересчур спешит. Входи, Арнор! Устраивайся на соломе поудобней, Гуннкель! Путь предстоит неблизкий, впереди целая ночь. Скоротать ее нам помогут воспоминания, что сочатся из моей старой головы, как из подгнившей кадки. Вчера вы услышали только начало – поднесли к губам рог с медом и всосали пену. Настало время отведать самого напитка. Верно, Халльфред, оживи-ка эти угли. Пусть пламя пляшет, как в печи Велунда. Да, да, вот так!.. Ингвар, ради Тора, накорми же чем-нибудь своего тощего пса! Ведь он уж целый час гложет башмак какого-то бедолаги! А здесь ли молодая Руна? Нет? Жаль! Ничто бы так не помогло старику слегка позолотить рассказ, как пара пухлых грудей.
Однако, признаюсь, я не скальд. Моей единственной песнью была песнь меча, шепот большого бородатого топора, который я заставлял плясать пред стеною вражеских щитов. Ну а скальды так глубоко забираются в собственные задницы, что среди их пердения не чувствуешь аромата цветов. У этих певцов Сигурд – один из богов-асов, живущих в Асгарде, и меч его разит горных великанов, а Ворон – красноглазое чудовище, уродливая кровожадная тварь. Тьфу! Да что они знают, эти скальды?! Разве они бороздили море вместе с Сигурдом Счастливым? Сукины дети! Сигурд был не богом, а человеком, и меч его, как и всякое человеческое оружие, был выкован из железа и стали людскими руками, которые знали свое ремесло. Ну а я? Разве я чудовище? В прежние времена я был даже хорош собою… в известной мере. А главное, я был молод. Из плотничьего подмастерья, паренька, что сидел, затаясь, на задворках своей деревни, я превратился в волка среди волков. Меня приняли в воинское братство. Я стал укротителем волн и убийцей людей.
