Евгений Георгиевич Санин
СВЯТАЯ
– СВЯТЫМ
в полной авторской
версии(Тайна
рубинового креста – 1)
роман для
юношества
Светлой памяти
родителей моих,
Георгия, Ирины,
и отца моего духовного
монаха Прокопия
посвящаю…
ПРОЛОГ
В каждой новой истории, даже самой неинтересной, есть какая-то тайна.
Хотя бы в том, какой у нее будет конец. А эта уже началась таинственно и
необычно в древнем, основанном еще в XII или XIII веке (тоже загадка!), монастыре. Началась в тот самый
предутренний час, когда сон людей особенно крепок и сладок.
В гулком, темном храме, освещенном лишь лампадами у икон да редкими
свечами, размеренно и привычно шла служба, совершалось таинство исповеди.
Паломники один за другим подходили к аналою[1],
возле которого стоял священник-монах. Они каялись в своих грехах: одни по
памяти, другие по бумажке. Священник рвал бумажки на части, покрывал голову
кающихся епитрахилью, негромко творил молитву и благословлял причащаться.
Потом, выйдя из царских врат в красивой золотистой митре, он сказал такую проповедь,
что плакали не только старушки, но заблестели глаза у некоторых мужчин, среди
которых был даже военный…
После службы священника у входа в храм с нетерпением поджидала целая
толпа народа. Едва он появился на пороге, люди с радостными возгласами: «Старец…
старец… отец Тихон идет!», бросились к нему.
Два крепких послушника, привычно тесня толпу, образовали живой коридор
перед старцем, который, не останавливаясь, прямо на ходу благословлял, отвечал
на вопросы, давал советы…
Какая-то женщина плакала от счастья - ей удалось передать записку с
именем своего сына. Другая кричала прямо через головы:
- Батюшка! У меня муж офицер, на границе без вести пропал! Полгода ни
слуха, ни духа…
- Всё хорошо… всё хорошо будет! – мимоходом бросил ей старец. – Вернётся!
- Правда?.. - веря и не веря, пролепетала женщина.
По толпе, из уст в уста, пронесся восторженный шепот, и послышался
уверенный, даже чуть недовольный голос послушника:
- Раз старец сказал – значит, вернется!
Женщина просияла, а дожидавшийся своей очереди парень удивленно спросил
стоявшего рядом пожилого мужчину в монашеском одеянии:
-
Какой же он старец? Ему и пятидесяти еще нет!
-
А это не от возраста зависит, – ответил тот. - Старцами становятся по воле
Божьей, за особую святость жизни!
Парень кивком поблагодарил монаха, и когда старец поравнялся с ним,
неумело сложил руки под благословение и, боясь не успеть, торопливо сказал:
- Благословите храм у нас в Покровке восстановить! А то – креста нет…
купол осыпался… на стенах – березки … Смотреть больно!
Старец остановился, сам положил, как положено, правую ладонь парня на
левую и ласково сказал:
- Благое дело задумал, сынок. Бог благословит! Как, говоришь, село
называется?
- Покровка!
- Пок…ровка?.. – в лице старца что-то дрогнуло. Взор его затуманился, он
даже тряхнул головой, словно отгоняя неожиданно поразившую его мысль. – Это в
Смоленской области?
- Не в области – в крае, в Красноярском! – заулыбался парень. - Из Сибири
я!
- А, ну да, ну да… - рассеянно кивнул старец и, уже не останавливаясь, не
отвечая больше ни на чьи вопросы, направился прямо в братский корпус.
Здесь, в своей келье, он долго смотрел на иконы, молился, затем перевел
взгляд на зарозовевшее от первых солнечных лучей окно и прошептал:
- Нет! Не могу… не смогу!
Через пять минут он уже был в домике настоятеля монастыря.
Старый седой архимандрит встретил его слегка удивленно, но с улыбкой:
- Ну, отче… Только хотел келейника за тобой послать, а ты уже здесь! Что,
решил меня своей прозорливостью удивить? Не выйдет! Признавайся: отец Феодор
уже успел передать, что я буду просить тебя подменить его на время отпуска, а?
- Да нет, как раз, наоборот, - через силу усмехнулся старец. – Это я сам
пришел просить благословения пустить меня в отпуск!
- Ты? В отпуск?! – не поверил настоятель. – Позволь… За пятнадцать лет ты
и слышать не хотел о нем! Даже от поездки по святым местам отказался, ни разу
не выходил за стены монастыря. И вдруг… в то самое время, когда наплыв
паломников, когда у меня почти все иеромонахи в разъезде – в отпуск? Нет! И
потом, отче, с твоим сердцем…
- Да я уже забыл, с какой оно стороны находится! – попробовал пошутить
старец, но настоятель повысил голос:
- Это здесь, в монастыре! А в миру? Ты хоть представляешь, что там теперь
творится? Хотя откуда… У нас ведь ни радио, ни телевизора… Одно дело слухи, и
совсем другое – увидеть мир своими глазами. Он же сразу убьет тебя! Нет, нет, и
не проси. Не пущу.
- Ну, тогда я сам пойду! – спокойно заявил старец.
- Ну и иди! – вспылил настоятель. – Оставляй монашескую одежду и ступай!
На все четыре стороны!
- И оставлю. И пойду! – решительно направился к двери старец, но
настоятель придержал его за край мантии:
- Погоди. Сядь. Неужели все так серьезно? Случилось что?
- Да. Иначе бы не пришел.
- Что именно?
- Нет… Не могу рассказать, – подумав, покачал головой старец. – Язык не
поворачивается. Разве что…
Он пододвинул листок бумаги, написал несколько слов и протянул
настоятелю. Тот, совсем как старец недавно читал записки паломников, прочитал
написанное, почти с ужасом взглянул на него и удрученно покачал головой:
