Своим путем
Авторы: Фёдор Фёдорович Сопрунов
Жанр: Биографии и мемуары
Циклы: не входит в цикл
Формат: Полный
Всего в книге 84 страницы. Год издания книги - 1985.
Документальная книга рассказывает о необычном пути на Родину человека, детские и юношеские годы которого прошли в эмиграции в Париже. Студент Сорбонны, рядовой буржуазной армии Латвии, помполитрука Красной Армии, узник фашистских лагерей — таковы основные вехи пути молодого человека.
Читать онлайн Своим путем
Принято считать, что каждый человек может написать хотя бы одну книгу — книгу о собственной жизни. Но написать о себе так, чтобы биографическое повествование представляло всеобщий интерес, сможет только человек, который сам является личностью, за плечами которого большая гражданская судьба, сопряженная с судьбой страны, с судьбой истории.
Такой личностью, безусловно, является Федор Федорович Сопрунов, крупный ученый, организатор науки, общественный деятель, коммунист. Дело, конечно, не только в сегодняшних заслугах автора, но в том духовном и гражданском опыте, который обретен им на трудных жизненных дорогах и позволяет не просто описать, но с высот советского патриотизма осмыслить прошлое.
Россия кануна Октябрьской революции, Париж 20-х и 30-х годов, политические течения во французском студенчестве и русской эмиграции, армия буржуазной Латвии и установление Советской власти в Прибалтике, участие в боевых действиях в составе красноармейских частей, фашистские застенки, послевоенная Москва — все эти вехи биографии выстраиваются Федором Сопруновым в напряженное повествование, обращенное к молодежи, советскому юношеству. На страницах книги «Своим путем» автор предельно откровенен, критичен в отношении к самому себе, к своему прошлому. Этим и доверительна эта книга, которая учит гражданской решительности, нравственной цельности, политической определенности, учит любить социалистическую Родину.
ТИЛЬДА
ОТЕЦ
«Крр… Крр… Крр… да по речке… Крр… Крр… да по Казанке». Рядом, на кухне, отец вертит ручку фарфоровой кофейной мельницы, прикрепленной к стене, и напевает любимую песню.
«Дапоречке…» — передразниваю мысленно отца. — Глупо. При чем тут «да»? — Повторяю про себя слова по-французски, вставляя «oui» вместо «да», и со злорадством убеждаюсь в бессмысленности песни.
Открываю глаза и смотрю на брата Александра, который уставился на меня мутным со сна взглядом. Смазанные брильянтином волосы брата не растрепались за ночь. Сохранился безупречный пробор. Пожимаю плечами и всей пятерней взлохмачиваю свою шевелюру.
Диван-кровать, на котором спит Алька, стоит у противоположной стены нашей общей комнаты. Комнату делит на две половины невидимая, но твердо обусловленная линия от середины окна до камина. Иронически разглядываю хоккейные клюшки и огромные кожаные перчатки на стене над диваном брата и лыжи и бутсы в углу у изголовья.
Алька щурит глаза, рассматривая французские и русские книги над моим диваном. Он хмыкает, пробегая глазами по белым корешкам приложений к «Иллюстрированной России»[1].
Письменный стол брата стоит рядом с моим перед широким окном. На столе у Альки порядок. Все расставлено по местам: лампа «модерн», модные зажигалки, пластмассовый проигрыватель с десятком джазовых пластинок, фотографии кинозвезд и спортсменов. Глупая красивость! На моем столе куча тетрадей и книги. Из-под них выглядывает череп. Настоящий. Он служит пепельницей. Стол человека мыслящего.
Алька вскакивает, раскрывает окно, хватает гантели и начинает свои упражнения, не переступая на мою половину комнаты. Отворачиваюсь к стене.
Брат включает проигрыватель. С минуту колеблюсь: не сесть ли к пианино, которое стоит у моего дивана, и не забарабанить ли этюд Шопена? Сдерживаю раздражение — Шопеном джаз не заглушишь! — нащупываю томик Тургенева.
Алька выглядывает в окно.
— Фию-ю, — свистит он сквозь зубы. — А блондинетка в зеленом джемпере уже на посту.
Украдкой, поверх страницы, бросаю взгляд в окно. Оно выходит на тихий перекресток. В маленьком отельчике напротив живут девицы легкого поведения. «Блондинетка» действительно стоит у входа в отель. Солнце золотит ее волосы.
— Сегодня она что-то рано «делает тротуар», — дословно переводя на русский язык французское выражение, замечает Алька. И доверительно добавляет: — Хороша, а?
Делаю вид, что погружен в чтение. Алька косится на книгу в моих руках.
— О Дульцинеях? — ехидно спрашивает он и начинает мурлыкать песенку про Валентину.
Вскидываю плечи — твое дурацкое мнение, мол, меня не интересует.
«Чудо груди были у нее, у Валентины, у Валентины…»
«Крр… кррр…» — скрипит кофейная мельница на кухне.
«Вдоль да по речке…» — бубнит отец.
В нашей маленькой столовой с высокими панелями под старый дуб тесно и неуютно. По углам и в простенках серванты из темного дерева, у окна — большой письменный стол отца с техническими справочниками и рулонами ватмана. Окно выходит на север, и в столовой даже днем зажигают лампу.
Завтрак проходит как обычно. Мама разливает кофе, старается втянуть нас в разговор, узнать, что мы намерены делать в этот день. Мы с братом отвечаем неохотно, отец молча просматривает «Последние новости»[2].
— Хм… — вдруг начинает отец, не отрываясь от газеты. — Канал между Волгой и Доном? Нашли чем удивить! Когда я был студентом, уже говорили о таком канале. Они там берут старые проекты и выдают за свои.
Когда отец говорит «они», он подразумевает «большевики, коммунисты», а «там» означает «в России, на Родине».
— Ничего у них не получится! — категорически заявляет Алька, отламывая кусок хрустящего батона.
Отец опускает газету и смотрит на брата.
