«Светозарный»

Монастырь Святой Марты Бетанской расположен на склоне одного из высочайших пиков Лунных Карпат. Стены его вздымаются к вечно черному небу, такие же темные и грубые, как и горные породы вокруг. Если лететь от Северного Полюса над Маршрутным Плато, то можно увидеть венчающий колокольню крест прямо на фоне голубого диска Земли. Нет только колокольного перезвона — он не слышен в безвоздушном пространстве.

Но вы можете услышать его внутри во время служб, когда звон перекрывает непрестанный шум машин, поддерживающих в покоях постоянный климат. А если вы задержитесь допоздна, то услышите, как зовут к траурной мессе. Традиция: к Святой Марте обращаются, когда молятся о погибших в космосе; а с каждым годом таких становится все больше.

Но основная забота сестер-монахинь в другом: они заботятся о больных, увечных, сошедших с ума; обо всех тех, кого искалечил и отринул космос. На Луне полно таких изгнанников. Одни не могут выносить земное тяготение, другие боятся, что на чужой планете подхватили заразную болезнь. Человечество слишком занято расширением пределов известной Вселенной, у него нет времени жалеть неудачников. И сестры носят скафандры столь же непринужденно, как и облачения, а аптечкой пользуются с не меньшей ловкостью, чем четками.

Медитация. Ночью, когда на две недели умирает ослепительный блеск Солнца, крыша часовни складывается, и сквозь стекло купола немигающие колючие звезды смотрят вниз на мерцание свечей.

Одна из монахинь приходит сюда так часто, как только может; она приходит с молением о собственной смерти. Надеясь, что милость дарована будет ей к ежегодной мессе, когда кончится срок принятого обета. И тогда сестры воспоют над ней:

В экспедицию «Сверхновая Стрельца» входило пятьдесят людей и огненный вихрь, за которым пришлось сделать неблизкий крюк от орбиты Земли до Эпсилон Лиры. И только затем «Ворон» направился собственно к месту назначения.

Замысел экспедиции строился на парадоксальной взаимосвязи пространства и времени. Более ста лет прошло от момента взрыва сверхновой в созвездии Стрельца до того дня, когда он был замечен на Последней Надежде. Несколько поколений тамошняя земная колония пыталась разобраться в цивилизации разумных, но совершенно не похожих на людей существ; а однажды ночью, посмотрев в небо, колонисты обнаружили там сияющий бриллиант, от света которого падали тени.

До Земли свет от взрыва добрался бы лишь спустя несколько веков, и, скорее всего, никто не обратил бы внимания на лишний светлячок, появившийся на небосклоне. Зато экипаж корабля, способного перепрыгивать сквозь пространство, мог наблюдать гибель звезды поэтапно, во всех подробностях.

С соответствующего расстояния приборы запечатлели последнюю стадию перед взрывом: добела раскаленный комок, начавший сжиматься после того, как выгорело последнее нуклеарное топливо. Затем прыжок — и люди видели процесс век спустя: буйство квантов и нейтронов, светимостью сравнимое с сотней миллионов звезд Галактики.

Материя сверхновой постепенно растворяется, тает в пространстве, и «Ворон» подходит ближе. Пятьдесят световых лет… и просто пятьдесят лет… Корабль входит в пылевое облако, в центре которого, словно небесный прожектор, сияет постоянно сжимающийся огненный шар.

Двадцать пять лет спустя ядро сокращается еще больше, туманность расширяется и тускнеет, и в телескоп — в самом сердце опалесцирующего, нежно-волокнистого по краям облака — видна крохотная бело-голубая искорка.

И вот «Ворон» готов к завершающему прыжку: вплотную к звезде.

Капитан Теодор Сцили совершал последний предстартовый обход. Его окружал чистый холодный металл. Вращение корабля создавало на борту центробежную силу, равную земному притяжению. Чуть слышно гудели вокруг приборы, шелестела система вентиляции; притаившаяся до времени мощь двигателей дрожью отдавалась в костях. В иллюминаторах скалились драконовы зубы бесчисленных звезд, переливалась призрачная радуга Млечного Пути. Вакуум, космические лучи, холод — почти абсолютный нуль, а расстояние до ближайшего очага человеческой культуры невозможно даже вообразить… Капитан Сцили думал о том, что ему предстояло отправиться со своими людьми туда, где еще не бывал никто, и эти мысли были тяжелы.

Элоизу Ваггонер он обнаружил на ее посту. Почему-то она сидела прямо на полу, рядом стоял маленький магнитофон. Музыка… Капитан вдруг почувствовал, что музыка против воли захватывает его. Он остановился в проеме двери.

— Как это понимать?

— Ой! — Она вздрогнула. — Я… я жду прыжка.

Элоизе Ваггонер лишь недавно исполнилось двадцать, но капитан не мог заставить себя поверить, что она так молода. На вид он бы дал ей в два раза больше.

— Что вы должны делать по сигналу тревоги?

— Разве я веду себя не так? — спросила она, и капитан отметил, что вопрос задан менее робким, чем обычно, голосом. — Я считала, что не вхожу ни в экипаж, ни в число ученых.

— Вы член экипажа. Вы техник по спецсвязи.

— С Люцифером. И ему нравится музыка. Он говорит, что в ней мы достигли гораздо большего совершенства, чем во всем остальном, что он о нас знает.