— Эй, Майклз! — Хриплый голос еле перекрыл шум в редакции. — К телефону!
Брент Майклз отвернулся от мониторов и увидел, что режиссер программ новостей Конни Розенстейн размахивает телефонной трубкой над головой. Она протянула ее через свой загроможденный стол к его безупречно чистому столу.
— Будешь говорить? — спросила она.
Он посмотрел на один из циферблатов, установленных на стенах редакции новостей Хьюстонской телестудии. Итак, до эфира осталось четырнадцать минут и двадцать шесть секунд. Полно времени.
— А кто это?
— Утверждает, что твой старый школьный друг из… Бисон-Ферри? — Конни пожала плечами, давая понять, что это может быть кто угодно из сотен людей, которых он встречал в своей жизни.
У Брента что-то сжалось в груди от неожиданного упоминания о его родном городке.
— Он представился? Назвал себя?
— Да нет, никакого имени никто не называл, но могу сказать тебе: это определенно не «он». — Конни подмигнула, что никак не вязалось с ее резкими манерами недавно приехавшей обитательницы Нью-Йорка.
Брент удивленно смотрел на нее, не представляя, кого бы он мог назвать своим старым школьным другом. Раздался щелчок, и этот звук вернул его в реальность: кассета готова, записана, и теперь у него есть материал, переданный через спутник, для главной темы в его выпуске новостей. Отправив кассету, он вернулся к своему столу. Подходило время эфира, поэтому шум переместился вниз, к пультам управления, и в редакции стало непривычно тихо.
Конни выдохнула облако дыма, подавая ему трубку, и бросила предупреждающий взгляд на часы.
— Я сейчас буду, — заверил он ее с улыбкой, желая скрыть возникшее внутри напряжение.
Как только девушка выбежала следом за всеми из комнаты, Брент посмотрел на трубку, которую держал в руке. Он не был в Бисон-Ферри ни разу с того дня, как уехал в колледж, и почти забыл то отвратительное чувство, которое затаилось у него где-то глубоко в груди. Он был чужаком в этом городке, парией. Но странно, такая простая вещь, как телефонная трубка, которую он держит сейчас в руке, всколыхнула прошлое, и прежние чувства нахлынули на него как океанская волна.
Глубоко вздохнув, он прижал трубку к уху.
— Брент Майклз слушает.
— Брент! Как хорошо, что я тебя поймала. — Мягкий голос в трубке неожиданно вызвал в памяти аромат жимолости. — Мне так неловко беспокоить тебя прямо перед выходом новостей, но я уже не могла ждать.
В этом голосе было что-то такое, от чего его пульс резко подскочил.
— Кто это?
— О Господи! — Искренний смех вызвал в памяти белокурые волосы, собранные в конский хвост, большие синие глаза за стеклами очков. — Это Лора Морган.
— Лора Бет? — Он почувствовал легкое облегчение.
— Бре-ент, — протянула она его имя, и в тоне слышалось осуждение. — Я рассчитывала, что хоть ты-то назовешь меня Лорой, несмотря на то, что в нашем городе меня до сих пор называют Лора Бет.
— Маленькая Лора Бет Морган. — Он вспомнил неуклюжую худенькую девочку. Она, дочь доктора, известного человека в городке, должно быть, хорошо устроилась. Странно, что он не вспомнил о ней сразу же, когда Конни упомянула о старом школьном друге. Когда они учились в школе, он всегда выделял Лору из ученической толпы. Он и сам-то никогда не был частью этой толпы. — О Господи, Попрыгунья, сколько лет, сколько зим?
— Четырнадцать лет, семь месяцев и десять дней. Но кто считал?
Брент засмеялся.
— Только математический склад ума вроде твоего способен такое вычислить.
— Это не имеет никакого отношения к умственным способностям, — решительно заявила она. — Девочки всегда помнят свой первый поцелуй. И вовсе не потому, что тот братский клевок в щеку, которым ты меня наградил перед отъездом, это все, что я могу вспомнить, — быстро добавила она, а он, слушая ее, улыбнулся.
Что ж, по крайней мере это не изменилось: Лора всегда умела вызвать у него улыбку.
— Ну, я не собирался тебя шокировать, я сделал это просто так, чтобы ты меня запомнила.
— Я запомнила бы тебя в любом случае, — проговорила она с некоторым упреком в голосе.
От чрезмерных эмоций ее голос казался возбужденным, и Брент постарался своему голосу придать легкость.
— Так что же, ты хочешь сказать, что ты следила за мной все эти годы?
— Я намерена вмешаться в твою жизнь, уж если хочешь знать правду, — заявила Лора.
— О! — В груди Брента опять что-то заныло, он насторожился. Настороженность для него — слишком хорошо знакомое чувство.
— Ты помнишь наш ежегодный фестиваль «Голубых шляп»? — спросила она.
— Самый большой фестиваль в Бисон-Ферри? — Он нахмурился. — Как его можно забыть?
— Да, в этом году я вхожу в комитет по сбору средств.
— И?..
Лора тяжело выдохнула в трубку:
— Ты помнишь Джанет Клеберг?
— Большая голова и ни капли мозгов. Та, что строила мне глазки и завлекала за школьный гимнастический зал после физкультуры, но в упор не замечала в зале? Да, конечно, помню.
— Это нечестно, — упрекнула она. — Джанет готова была побежать за тобой, как большинство городских девчонок. Ты сам пренебрежительно относился ко всем.
— Я просто не хотел утруждать их, — сказал он. — И что такое сегодня Джанет Клеберг? Что с ней стало?
