Струфиан

Струфиан

Авторы:

Жанр: Поэзия

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 2 страницы. У нас нет данных о годе издания книги.

Уже много лет ведутся споры: был ли сибирский старец Федор Кузмич императором Александром I... Александр "Струфиана" погружен в тяжелые раздумья о политике, будущем страны, недостойных наследниках и набравших силу бунтовщиках, он чувствует собственную вину, не знает, что делать, и мечтает об уходе, на который не может решиться (легенду о Федоре Кузьмиче в семидесятые не смаковал только ленивый - Самойлов ее элегантно высмеял). Тут-то и приходит избавление - не за что-то, а просто так. Давид Самойлов в этой поэме дал свою версию событий: царя похитили инопланетяне.  Да-да, прилетели пришельцы и случайно уволокли в поднебесье венценосного меланхолика - просто уставшего человека.

Конечно, в "трактате Кузьмича" Самойлов пародировал солженицынское "Письмо вождям" (только подсмеивался над якобы патриархально-утопическим проектом автор одновременно писавшихся "Цыгановых"). Конечно, Самойлов с симпатией рисует "лейб-гвардии бунтовщиков" (только ведь знает, чем их заваруха кончится). Но поэма все же не о них - не о тех, кто так или иначе остался на посту (занятно, что часовой, видевший приземление странного объекта, умер на месте), а о том, кто мигом от всего избавился. Ушел в бессрочный отпуск. И пусть дует сильный ветер в Таганроге, пусть рвется вперед история, пусть остаются нерешенными неразрешимые вопросы:

А неопознанный предмет,

Летел себе среди комет.

Читать онлайн Струфиан








(НЕДОСТОВЕРНАЯ ПОВЕСТЬ)


1

 А где-то, говорят, в Сахаре,
 Нашел рисунки Питер Пэн:
 Подобные скафандрам хари
 И усики вроде антенн,
 А может - маленькие роги.
 (Возможно - духи или боги, -
 Писал профессор Ольдерогге.)


2

 Дул сильный ветер в Таганроге,
 Обычный в пору ноября.
 Многообразные тревоги
 Томили русского царя,
 От неустройства и досад
 Он выходил в осенний сад
 Для совершенья моциона,
 Где кроны пели исступленно
 И собирался снегопад.
 Я, впрочем, не был в том саду
 И точно ведать не могу,
 Как ветры веяли морские
 В том достопамятном году.
 Есть документы, дневники,
 Но верным фактам вопреки
 Есть данные кое-какие.
 А эти данные гласят
 (И в них загадка для потомства),
 Что более ста лет назад
 В одной заимке возле Томска
 Жил некий старец непростой,
 Феодором он прозывался.
 Лев Николаевич Толстой
 Весьма им интересовался.
 О старце шел в народе слух,
 Что, не в пример земным владыкам,
 Царь Александр покинул вдруг
 Дворец и власть, семейный круг
 И поселился в месте диком.
 Мне жаль всегда таких легенд!
 В них запечатлено движенье
 Народного воображенья.
 Увы! всему опроверженье -
 Один престранный документ,
 Оставшийся по смерти старца:
 Так называемая 'тайна' -
 Листы бумаги в виде лент,
 На них - цифирь, и может статься,
 Расставленная не случайно.
 Один знакомый программист
 Искал загадку той цифири
 И сообщил: 'Понятен смысл
 Ее, как дважды два - четыре.
 Слова - 'а крыют струфиан' -
 Являются ключом разгадки'.
 И излагал - в каком порядке
 И как случилось, что царя
 С отшельником сошлись дороги...


3

 Дул сильный ветер в Таганроге,
 Обычный в пору ноября.
 Топталось море, словно гурт,
 Захватывало дух от гула.
 Но почему-то в Петербург
 Царя нисколько не тянуло.
 Себе внимая, Александр
 Испытывал рожденье чувства,
 Похожего на этот сад,
 Где было сумрачно и пусто.
 Пейзаж осенний был под стать
 Его душевному бессилью.
 - Но кто же будет за Россию
 Перед всевышним отвечать?
 Неужто братец Николай,
 Который хуже Константина...
 А Миша груб и шелопай...
 Какая грустная картина!.. -
 Темнел от мыслей царский лик
 И делался me'lancolique.
 - Уход от власти - страшный шаг.
 В России трудны перемены...
 И небывалые измены
 Сужают душный свой кушак...
 Одиннадцатого числа
 Царь принял тайного посла.
 То прибыл унтер-офицер
 Шервуд, ему открывший цель
 И деятельность тайных обществ.
 - О да! Уже не только ропщут! -
 Он шел, вдыхая горький яд
 И дух осеннего убранства.
 - Цвет гвардии и цвет дворянства!
 А знают ли, чего хотят?..
 Но я им, впрочем, не судья...У нас цари, цареубийцы
 Не знают меж собой границы
 И мрут от одного питья...
 Ужасно за своим плечом
 Все время чуять тень злодея...
 Быть жертвою иль палачом... -
 Он обернулся, холодея.
 Смеркалось. Облачно, туманно
 Над Таганрогом. И тогда
 Подумал император:
 - Странно,
 Что в небе светится звезда...


4

 - Звезда! А может, божий знак? -
 На небо глянув, думал Федор
 Кузьмин. Он пробрался обходом
 К ограде царского жилья.
 И вслушивался в полумрак.
 Он родом был донской казак.
 На Бонапарта шел походом.
 Потом торговлей в Таганроге
 Он пробавлялся год за годом И
 вдруг затосковал о боге
 И перестал курить табак.
 Торговлю бросил. Слобожанам
 Внушал Кузьмин невольный страх.
 Он жил в домишке деревянном
 Близ моря на семи ветрах.
 Уж не бесовское ли дело
 Творилось в доме Кузьмина,
 Где часто за полночь горела
 В окошке тусклая свеча!
 Кузьмин писал. А что писал
 И для чего - никто не знал.
 А он, под вечный хруст прибоя,
 Склонясь над стопкою бумаг,
 Который год писал: 'Благое
 Намеренье об исправленье
 Империи Российской'. Так
 Именовалось сочиненье,
 Которое, как откровенье,
 Писал задумчивый казак.
 И для того стоял сейчас
 Близ императорского дома,
 Где было все ему знакомо -
 Любой проход и каждый лаз -
 Феодор неприметной тенью,
 Чтоб государю в ноги пасть,
 Дабы осуществила власть
 'Намеренье об исправленье'.

5

 Поскольку не был сей трактат
 Вручен (читайте нашу повесть),
 Мы суть его изложим, то есть
 Представим несколько цитат.
 'На нас, как ядовитый чад,
 Европа насылает ересь.
 И на Руси не станет через
 Сто лет следа от наших чад.
 Не будет девы с коромыслом,
 Не будет молодца с сохой.
 Восторжествует дух сухой,
 Несовместимый с русским смыслом.
 И эта духа сухота
 Убьет все промыслы, ремесла;
 Во всей России не найдется
 Ни колеса, ни хомута.
 Дабы России не остаться
 Без колеса и хомута,
 Необходимо наше царство
 В глухие увести места -
 В Сибирь, на Север, на Восток,
 Оставив за Москвой заслоны,
 Как некогда увел пророк
 Народ в предел незаселенный'.
 'Необходимы также меры
 Для возвращенья старой веры.
 В никонианстве есть порок,
 И суть его - замах вселенский.
 Руси сибирской, деревенской
 Пойти сие не может впрок'.
 В провинции любых времен
 Есть свой уездный Сен-Симон.
 Кузьмин был этого закала.
 И потому он излагал
 С таким упорством идеал
 Российского провинциала.
 И вот настал высокий час
 Вручения царю прожекта.
 Кузьмин вздохнул и, помолясь,
 Просунул тело в узкий лаз.


6

 Дом, где располагался царь,
 А вместе с ним императрица,
 Напоминал собою ларь,
 Как в описаньях говорится,

С этой книгой читают
Эволюция жизни и формы
Автор: Анни Безант
Жанр: Эзотерика

Анни Безант (1847—1933) – ученица и последовательница Елены Блаватской, в течение двадцати шести лет – президент теософского общества, автор многих ярких работ по теософии. Книги Анни Безант вводят читателя в сокровищницу древней мудрости и сокровенного знания.«Но если вы хотите знать, не только надеяться, не только страстно желать, не только верить, но знать с несомненностью и убежденностью, не способной колебаться, тогда вы должны искать Божественный дух не вне, а внутри себя».


Эзотерическое христианство, или Малые мистерии
Автор: Анни Безант
Жанр: Эзотерика

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Выбираю таран

Что такое воздушный таран? Почему и в нашей стране, и за рубежом одни считают его уникальным подвигом, русским феноменом, другие — варварством и неумением воевать? Почему рискнули пойти на таран и «умеющие воевать» германские летчики, но лишь в 1945-м — против англо-американских бомбардировщиков? Как объясняли свое решение идти на таран и описывали свои ощущения в миг страшного удара наши герои? Наконец, какими они были, летчики-таранщики, на фронте и в мирной жизни, в дружбе и любви, — обо всем этом рассказывает книга, созданная Людмилой Жуковой, членом Союза писателей России, на основе документов, воспоминаний однополчан и родственников героев, своих впечатлений от встреч с некоторыми из них.


Великая война без ретуши. Записки корпусного врача
Жанр: История

Записки военного врача Русской императорской армии тайного советника В.П. Кравкова о Первой мировой войне публикуются впервые. Это уникальный памятник эпохи, доносящий до читателя живой голос непосредственного участника военных событий. Автору довелось стать свидетелем сражений Галицийской битвы 1914 г., Августовской операции 1915 г., стратегического отступления русских войск летом — осенью 1915 г., боев под Ригой весной и летом 1916 г. и неудачного июньского наступления 1917 г. на Юго-Западном фронте. На страницах книги — множество ранее неизвестных подробностей значимых исторически; событий, почерпнутых автором из личных бесед с великими князьями, военачальниками русской армии, общественными деятелями, офицерами и солдатами.


Другие книги автора
Цыгановы
Жанр: Поэзия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Памятные записки

В конце 1960-х годов, на пороге своего пятидесятилетия Давид Самойлов (1920–1990) обратился к прозе. Работа над заветной книгой продолжалась до смерти поэта. В «Памятных записках» воспоминания о детстве, отрочестве, юности, годах войны и страшном послевоенном семилетии органично соединились с размышлениями о новейшей истории, путях России и русской интеллигенции, судьбе и назначении литературы в ХХ веке. Среди героев книги «последние гении» (Николай Заболоцкий, Борис Пастернак, Анна Ахматова), старшие современники Самойлова (Мария Петровых, Илья Сельвинский, Леонид Мартынов), его ближайшие друзья-сверстники, погибшие на Великой Отечественной войне (Михаил Кульчицкий, Павел Коган) и выбравшие разные дороги во второй половине века (Борис Слуцкий, Николай Глазков, Сергей Наровчатов)


Мемуары. Переписка. Эссе

Книга «Давид Самойлов. Мемуары. Переписка. Эссе» продолжает серию изданных «Временем» книг выдающегося русского поэта и мыслителя, 100-летие со дня рождения которого отмечается в 2020 году («Поденные записи» в двух томах, «Памятные записки», «Книга о русской рифме», «Поэмы», «Мне выпало всё», «Счастье ремесла», «Из детства»). Как отмечает во вступительной статье Андрей Немзер, «глубокая внутренняя сосредоточенность истинного поэта не мешает его открытости миру, но прямо ее подразумевает». Самойлов находился в постоянном диалоге с современниками.


Стихотворение
Жанр: Поэзия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.