Когда твердит, что правда – её суть,
Я, соглашаясь, головой киваю,
Пусть думает, что может обмануть,
Всё, как юнец, за правду принимаю.
На самом деле видит, что я сед,
Но ложь мне льстит, беру её на веру,
Во время упоительных бесед,
Мы оба врём, но каждый знает меру.
Так почему молчит, что неверна?
Зачем молчу, скрывая свою старость?
Любовь лгунов доверием сильна,
Влюблённым старикам года не в радость.
Друг другу врём, не чувствуя вины,
Изъяны скрыв, мы ложью польщены.
Как духи, две любви владеют мной,
Добро и зло царят одновременно:
Мужчина светел, с ангельской душой,
А женщина черна и дерзновенна.
Чтобы быстрей меня отправить в ад,
Она святого друга соблазнила,
Красою грешной, вовлекла в разврат,
Чаруя взглядом, чистоты лишила.
Быть может друг теперь и сам злой дух,
Но так ли это, твёрдо я не знаю.
Порою, до меня доходит слух,
Что он живёт в аду, лишённый рая.
Живу в сомненьях, всё узнаю точно,
Когда прогонит доброго – порочный.
Не ты ль риторикой прекрасных глаз
Толкнула к даче ложных показаний?
А, значит, за измену, в этот раз,
Не заслужил жестоких наказаний.
Отрёкся я от женщины простой,
Но ты – богиня красотой и статью:
С тобой любовью связан неземной,
Измену клятвам лечишь благодатью.
Обет – дыханье, а дыханье – пар;
Ты ясным солнцем блещешь над землёю,
Вдохни и испари химер угар,
Пускай вина не числится за мною.
Какой глупец, обеты почитая,
Не изменяет клятве ради рая?
Адонис слушал, как журчит ручей,
Прекрасная Киприда села рядом,
Никто из смертных не смотрел нежней,
Чем Афродита, соблазняя, взглядом.
Его глаза, пленяя красотой,
Губами нежно целовала в ухо,
Касалась кожи мягкою рукой,
Но сердце юноши осталось глухо.
Наверное, был слишком молодой,
Иль из тщеславья ласки не заметил,
Когда предстала перед ним нагой,
Лишь шуткой и улыбками ответил:
Желая, чтобы сдался, наконец,
