Страсти по Маргарите
Авторы: Андрей Дмитриевич Константинов
Жанр: Современная проза
Цикл: Не гламур №1
Формат: Фрагмент
Всего в книге 101 страница. Год издания книги - 2008.
Женщина, чтобы отомстить мужчине, способна на многое. Если ее опрометчиво оскорбит мужчина, она сделает все, чтобы стереть его с лица земли. А если оскорбленных девушек целых семь? Не сомневайтесь, убойная сила увеличивается даже не в семь, а в семьдесят семь раз.
Умные и красивые девушки создают модный глянцевый журнал с обманчиво игривым названием «Лапушки». Применив хитрость и чисто женскую смекалку, они разоряют своего обидчика и конкурента. Что им пришлось пережить, вступив на тропу войны, вы узнаете, прочитав этот необыкновенный роман.
Читать онлайн Страсти по Маргарите
Рассказ Риты
Маргарита Альбертовна Лаппа
(она же – Рита, она же – Марго).
Феминистка. 170 см, 32 года.
Бывший следователь следственного управления РУВД.
Волевая, целеустремленная.
Считает, что женщины способны на большее, чем мужчины.
Водит машину, стреляет, прыгает с парашютом.
Играет на гитаре.
Имеет затянувшийся, вялотекущий роман с опером угро.
Дружит с Пчелкиной. Редактор журнала. Не замужем.
Девиз: «То, что женщине хорошо, мужчине – смерть».
– Дай пять!
Хриплый голос донесся откуда-то сбоку, от темных, раздавленных февральским снегом-дождем кустов спиреи. Весной, в конце мая, они покроются веселыми розовыми свечками соцветий, пушистыми и душистыми, как сахарная вата на палочках от горластых цыганок у метро из детства. Сейчас же спирея неряшливо топорщилась хлипкими голыми ветками, слезилась крупными холодными каплями; в общем, до весны было далеко.
Я прищурилась (утренняя мгла не способствовала остроте зрения): возле кустов шевелилось что-то низкое и темное.
– Дай… пять! – настойчиво прошипел тот же голос. Это он меня, что ли, просит? Чего – «пять»? Пять – чего?
Я неуверенно шагнула с тропинки.
– Дай… ик… на счастье лап-пу мне!..
У меня противно засосало под ложечкой. Нечто подобное испытываешь, когда изредка, дабы пустить пыль в глаза министерскому начальству, из личного состава нашего ГУВД собирают команду и заставляют (нет, просят, конечно) показательно прыгнуть с парашютом. Лично у меня за спиной уже семнадцать прыжков, мне, как считают многие в нашем следственном управлении, все до фени, поэтому я вечно оказываюсь в списках парашютистов. Мне всегда стыдно признаться в том, что внутренности сводит противной судорогой когда подходишь к открытому люку самолета, а внизу – далекая земля. Поэтому я прыгаю. Мне так легче.
Вот и на этот раз у меня точно так же вдруг подвело живот. Рука инстинктивно потянулась к кобуре.
– Дай лап-пу… на счастье – лап-пу!..
– Лежать! Руки!..
Я пулей выскочила из кустов. ПМ в этот день у меня с собой не было, но я вытянула вперед руку, точь-в-точь как в американских боевиках.
В двух метрах от кустов взору открылась живописная картина. Зачумленный бомж, пережевывая часть надкушенной сосиски чуть ли не единственным на весь рот зубом, вторую часть пытался засунуть в пасть похожему на него же щенку-бомжу. Но стоило голодному кутенку броситься навстречу лакомому кусочку, мужик отдергивал руку и, изрядно икая, требовал, выставив вперед грязную растопыренную пятерню:
– Дай пять! Дай лап-пу!
Заслышав мое «Руки!», оборванец оторопело моргнул конъюнктивитными глазами и как-то даже по-детски попытался оправдаться:
– Да я вот – дресс…срю…срю…рюю… Прикинь, не хочет дать пять. Лап-пу… не хочет… на счастье.
Щенок жалобно заскулил. Это мужик снова отдернул руку с сосиской.
Заср…ср… сранец! Чем больше я понимаю собак, тем больше ненавижу мужиков.
Я уронила «взведенную» руку. Живот отпустило. Дыхание восстановилось. Я развернулась на тропинке, собираясь завершить путь к рабочему кабинету.
– А ты, что ли, мент? Баба – мент? – похмельно закашлялся «синяк». – Во дела! Ая, – передразнил он себя: – «Дай лап-пу, дай лап-пу!» – И уже, видно, обращаясь к щенку: – Какая лап-па, когда баба – мент! – и он недоуменно засмеялся-закашлял.
Злясь на себя за малодушие, я вывернула на тускло освещенную дорожку. За спиной затихало: «Какая лап-па? Какая лап-па! Ты, что ли, мент?»
Да, я – мент! И я – баба! И я – Лаппа! Я – майор милиции Маргарита Альбертовна Лаппа. Как бы ни было смешно этому засранному бомжу.
– Здравствуй, Риточка, здравствуй, фенимисточка наша! – тетя Наталья распрямила натруженную спину и отодвинула швабру.
– Феминисточка, – автоматически поправила я. – Доброе утро.
– И я говорю – майор-Лаппушка, – согласилась наша уборщица.
Тетя Наташа, не старая еще женщина, выглядела абсолютной бабулей. Про ее личную жизнь ходили всяческие легенды: начиная с того, что ее сын – большой человек в бизнесе, но несогласная с его жизнью мать порвала с ним и назло живет на нищенскую зарплату уборщицы; и кончая тем, что никакой личной жизни у нее нет вообще, а есть вечная любовь к кому-то, кто погиб при исполнении (вроде как из нашего ведомства), из-за чего она тут и околачивается – в память о большой любви. И то, и то – романтично. Мы теть Наташу не выспрашиваем, а сама она не делится. Нас любит, но критикует изрядно.
– Видано ли: женщина – милиционер, – вздыхает традиционно уборщица, подталкивая меня на чистую часть коридора, предварительно бросив под ноги мокрую тряпку. – Три-три, дома, небось, полы не моешь…
– Ну, да, дома у меня – три горничные, – хихикаю я, не обижаясь.
– Вот-вот, «три горничные»… – дразнится тетя Наташа. – Кто ж тебя, такую, замуж возьмет?..
Они что – все с утра решили мне настроение портить? Сначала этот – «хочу Лапушку», или – как он там?.. Теперь эта – «замуж не возьмут». Как будто все дело в замужестве!
Я открыла ключом дверь и раздраженно вошла в кабинет. Скинула мокрую дубленку и встала со щеткой у зеркала. На меня глянули огромные, влажные от злости глаза. Я провела рукой по голове. Волосы, освобожденные из-под вязаной шапочки, тугими струями упали на плечи. Верхняя пуговица кителя сама грозила выскользнуть из петли, и я дала ей свободу, оправив рубашку, под которой вздымались эти знаменитые женские два холма…
