Р. Дэниел Оливо был совсем не похож на Ито Димерцела. Эту роль он уже давно отыграл.
Дорс Венабили и не ожидала иного, и все равно ей было немного не по себе. Она знала, что за прошедшие тысячелетия он множество раз менял и кожу, и облик, и всю внешнюю оболочку целиком.
Дорс внимательно разглядывала его, стоя в тесной захламленной каморке, в двух секторах от Университета. Чтобы добраться сюда, ей пришлось прибегнуть к длинному запутанному, сложному маршруту, а само место встречи было надежно защищено самыми современными охранными приспособлениями. Роботы сейчас вне закона. И уже не одно тысячелетие им приходилось скрываться, держаться в тени из-за этого табу. Оливо был наставником и опекуном Дорс, но даже с ним она виделась очень и очень редко.
Дорс — робот в облике человека — ощущала почти священный трепет, глядя на стоящее перед ней ужасно древнее, наполовину металлическое создание. Ее наставнику было уже около двадцати тысяч лет. И хотя он мог, конечно же, выглядеть, как человек, ему никогда по-настоящему не хотелось стать человеком. Он был неизмеримо выше этого, по крайней мере, сейчас.
И хотя Дорс уже давно благополучно изображала из себя человека, сейчас ее пробирала нервная дрожь от одного напоминания о том, что она есть на самом деле.
— Последнее время Гэри уделяют слишком много внимания…
— Согласен. Ты боишься, что тебя вычислят?
— Современные системы детекторов такие чувствительные! Он кивнул:
— Твои страхи оправданны.
— Мне нужна помощь, чтобы защищать Гэри.
— Если рядом с ним будет еще кто-нибудь из нас, это только увеличит опасность.
— Да, я, конечно, понимаю, но все же…
Оливо подошел поближе и положил руку ей на плечо. Дорс смахнула с ресниц слезы и посмотрела в лицо своему наставнику. Он давным-давно в совершенстве отработал такие незначительные мелочи, как, например, плавное движение адамова яблока при глотании. Но сегодня наставник не утруждал себя лишними внешними эффектами и избегал любых ненужных движений. Редкая возможность хоть ненадолго избавиться от мелких, но досадных элементов маскировки явно доставляла ему удовольствие.
— Я все время боюсь, — призналась Дорс.
— Так и должно быть. Ему все время угрожает опасность. Но ты создана так, чтобы лучше всего действовать именно в особо опасных условиях.
— Да, я, конечно, знаю свои технические характеристики, и все же… Возьмем хотя бы твое последнее продвижение — из-за которого Гэри попал в высшие круги имперской политики. Согласись, моя задача из-за этого усложнилась неизмеримо.
— Так необходимо.
— Но это может отвлечь его от главной работы, от психоистории.
Оливо медленно покачал головой:
— Сомневаюсь. Гэри относится ко вполне определенному типу людей — он очень обязательный. Однажды он заметил: «Гений делает то, что должен делать, а человек талантливый — то, что может». Кстати, себя самого он считает просто талантливым человеком.
Дорс грустно улыбнулась.
— Но ведь на самом деле он — гений.
— И, как все гении, Гэри уникален и неповторим. Среди людей встречаются редкие исключения из общей массы ничем не примечательных личностей. Такие люди появляются согласно закону эволюции, и именно они — основа самой эволюции, хотя сами они, как правило, этого не сознают.
— А мы?
— Законы эволюции не властны над теми, кто живет вечно. Во всяком случае, если они и оказывают на нас какое-то влияние, изменения еще не успели проявиться: слишком мало времени прошло. Зато мы можем изменять себя сами — и постоянно это делаем.
— И еще — люди жестоки.
— Нас мало, а их — много. И в каждом из них живут глубинные животные инстинкты, которых нам никогда не постичь, как бы мы ни старались.
— В первую очередь меня заботит Гэри.
— А Империя — где-то на втором плане? — с едва заметной улыбкой уточнил Оливо. — Моя же забота — только Империя, до тех пор пока она охраняет и защищает человечество.
— От кого?
— От самого человечества. Не забывай, Дорс, сейчас — Переломная Эра, наступление которой мы предвидели давным-давно. Я бы сказал, это самый критический период всей истории.
— Термины мне известны, но в чем их смысл? Разве у нас есть теория истории?
В первый раз на лице Дэниела Оливо появилось хоть какое-то выражение — выражение печали и сожаления.
— Мы не можем разработать адекватную теорию истории человечества. Для этого нужно гораздо лучше понимать людей.
— Но хоть что-то у нас есть?..
— Несколько иной подход к изучению и оценке человечества: прежняя точка зрения безнадежно устарела и больше ни на что не годна. Поэтому мы и поддерживаем величайшее из творений человечества — Империю.
— А я и не знала…
— Тебе просто не нужно было знать. Теперь нам нужен более глубокий взгляд на человечество, глубинный. Вот почему для нас так важен Гэри.
Дорс вздохнула. Ее разбирало непонятное беспокойство, но причину этого беспокойства она пока не могла определить.
— А эта старая, прежняя теория… Наша прежняя теория. Если верить этой теории, у человечества сейчас должна появиться психоистория, так?
— Вот именно. Мы знаем это — хотя наша теория весьма примитивна. Большего знать мы просто не можем.
— Чтобы знать больше, нам нужен Гэри?
