Стихотворения

Стихотворения

Авторы:

Жанр: Поэзия

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 57 страниц. Год издания книги - 2000.

Поэтическое творчество Эллиса (Л.Л. Кобылинского) — выдающегося поэта, переводчика, теоретика символизма — практически неизвестно современному читателю. «Рыцарь без измены», единственный в русской поэзии певец Марии, Эллис соединял в себе, казалось бы, несоединимое — Данте и Бодлера; высочайший религиозный взлет и «Цветы Зла». «Один из самых страстных ранних символистов, разбросанный поэт, гениальный человек», — писала об Эллисе М. Цветаева. В книгу вошли оба изданных в начале века поэтических сборника Эллиса «Stigmata» и «Арго», собрание переводов «Иммортели» и фрагменты неизданной рукописи «Крест и Лира», опубликованные в парижском журнале «Символ».

http://ruslit.traumlibrary.net

Читать онлайн Стихотворения


Stigmata

Вместо предисловия

Эта моя книга, содержащая в себе произведения самого последнего времени, не представляет собой собрания отдельных, закрепленных в образы, разрозненных и самостоятельных лирических переживаний.

Во всей своей тройственной последовательности книга «Stigmata», на что намекает и самое название книги, является символическим изображением цельного мистического пути. Само собой очевидно, что самые главные основания и самые заветные субъективные устремления (пафос) автора ее касаются области, лежащей глубже так называемого «чистого искусства». Чисто художественная задача этой книги заключается в нахождении символической формы воплощения того, что рождалось в душе не непосредственно из художественного созерцания, а из религиозного искания.

Появление такой книги едва ли может озадачить или удивить именно в настоящее время.

Кризис современного символизма, уже приходящий к концу, является с самого начала лишь распадом так называемого эстетизма, т. е. того полуромантического, полудекадентического миросозерцания, которое, опираясь на иллюзию самоценности искусства и на ложный догмат аморализма, пыталось отождествить себя со всей областью символизма, с первых же шагов развития таившего в своих недрах неугасимый, священный огонь религиозного возрождения и великую идею синтетического искусства будущего, которое одно будет способно дать всей распадающейся нашей культуре безусловную религиозную санкцию и пробудить больную душу нашей расы к новому творчеству. Это обращение от эстетического иллюзионизма к мистицизму, говоря совершенно точно, — к христианству, внутри «современного символизма» является, быть может, самым существенным симптомом его развития, от Верлена и Гюисманса и до Роденбаха и Рильке. На этом пути неизбежно символизм приходит в интимную связь с священной символикой католицизма, над которой склоняется светлая тень величайшего из поэтов с его потрясающим благословением, тень Данте.

Эллис

Клеопатре Петровне Христофоровой

И ты, ослепшая от слез,
упала на пути,
и подошел к тебе Христос
и молвил: «Все прости!».
И кротко улыбнулся Он,
и улыбнулась ты,
и тихий свет и тихий сон
облек твои черты.
Душа, как келья, убрана,
светла, проста, чиста
и вся навек озарена
улыбкою Христа.
Там за окном звенит пчела.
качается сирень,
там за окном и свет и мгла,
а в келье вечный День…
И я бродил по всем путям,
и я ослеп от слез,
но не предстал моим очам
с улыбкою Христос.
И был мой горький путь — позор,
безумие и страсть.
И вот теперь пришел, как вор,
к твоим ногам упасть.
И вот иду на голос Дня
в твой дом, как в Божий дом…
«О, Боже, помяни меня
во Царствии Твоем!»

Stigmata

Кто это в сердце мне смотрит сквозь дым
взором и пламенным, и золотым,
саваном лик свой окутав седым?
Кто это льнет и маня, и клоня,
кто безобразные лики огня,
вдруг ускользнув, обратил на меня?
Под мановеньем незримым Врага
святость родного презрев очага,
кажет огонь языки и рога.
Пышет мне в очи и очи мне ест.
ржавчиной кроет пылающий Крест,
гасит мерцания меркнущих звезд.
Кто это вырос, качаясь в дыму,
горькую песню заводит про тьму,
сонную душу уводит в тюрьму?
Вот покачнулся, взметнулся, и вот
снова сплошною стеною плывет
снова плывет, и поет, и зовет…
Вижу, рога наклонились к рогам,
вспыхнувший пеплом распался Лингам,
тени, дрожа, побежали к ногам.
Внятно мне все и понятно в бреду,
знаю, что был я когда-то в Аду,
знаю и светлого знаменья жду.
Нерукотворным Крестом осенен,
облаком черным на миг затенен,
знаю я, знаю, что дым — только сон!
Вот расступается дыма стена,
в Крест сочетаясь, встают пламена.
вечная Роза над ним зажжена.
Сердце — лампада, а руки, как сталь,
призраки Ада уносятся в даль,
вихрем мне пламенный шепот: «Грааль!»
В белого дым превратился коня,
и на руках и ногах у меня
отпечатлились стигматы огня!

Часть I

Å vederai color che son contend

nel foco, perche speran di venire,

quando che sia, a Ie beate genti.

A Ie quae poi se tu vorrai salire,

anima fia a do piu di me degna…

Dante. La Divina Commedia. Inferno (canto I, 118–122).[1]

В стране безумия

Безумие, как черный монолит,
ниспав с небес, воздвиглось саркофагом,
деревьев строй подобен спящим магам,
луны ущербной трепетом облит.
Здесь вечный мрак с молчаньем вечным слит;
с опущенным забралом, с черным стягом,
здесь бродит Смерть неумолимым шагом,
как часовой среди беззвучных плит.
Здесь тени тех, кто небо оскорбил
богохуленьем замыслов безмерных,
кто, чужд земли видений эфемерных,
Зла паладином безупречным был;
здесь души тех, что сохранили строго
безумный лик отвергнутого Бога.

Роза ада

«Восстань! Сюда, сюда ко мне!

Прагрешница и Роза ада!»

Клингзор. «Парсифаль» Р. Вагнера.
Молюсь тебе, святая Роза ада,
лик демона твой каждый лепесток,
ты пламени кружащийся поток,
ты, Куидри, Иезавель, Иродиада!
Мечта де Рэ, Бодлера и де Сада,
ты зажжена, чудовищный цветок,
едва в песках земли иссякнул ток
утех невинных сказочного сада!
Ты — Лотоса отверженный двойник,
кто понял твой кощунственный язык,
тот исказит навеки лик Господний.
лобзая жадно твой багровый лик,
в твоих огнях сгорая каждый миг,
о, Роза ада, Солнце Преисподней!

Жених

Страшно!.. Колокол проклятый
мир оплакал и затих.
Ты со мной, во мне, Распятый,

С этой книгой читают
Экзодус

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Лестница страха
Автор: Салим Аюб

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Без ума от Венсана
Автор: Эрве Гибер

В 1989 году Эрве Гибер опубликовал записи из своего дневника, посвященные Венсану — юноше, который впервые появляется на страницах книги «Путешествие с двумя детьми». «Что это было? Страсть? Любовь? Эротическое наваждение? Или одна из моих выдумок?» «Венсан — персонаж “деструктивный”: алкоголь, наркотики, дикий нрав. Гибер — светловолосый, худой, очаровательный, с ангельской внешностью. Но мы ведь знаем, кто водится в тихом омуте… — один из самых тонких, проницательных и изощренных писателей». Le Nouvel Observateur «Сила Гибера в том, что нежности и непристойности он произносит с наслаждением, которое многие назовут мазохистским.


Одинокие приключения
Автор: Эрве Гибер

«Когда Гибер небрежно позволяет просочиться в текст тому или иному слову, кисленькому, словно леденец, — это для того, читатель, чтобы ты насладился. Когда он решает “выбелить свою кожу”, то делает это не только для персонажа, в которого влюблен, но и чтобы прикоснуться к тебе, читатель. Вот почему возможная неискренность автора никоим образом не вредит его автобиографии». Liberation «“Одинокие приключения” рассказывают о встречах и путешествиях, о желании и отвращении, о кошмарах любовного воздержания, которое иногда возбуждает больше, чем утоление страсти».