Ты ль хочешь, чтоб я рос и вял без воли,
Сменял на рубище наряд златой,
Ткал, теша взор твой, паутину боли,
Где что ни волокно — то день пустой?
Ты ль хочешь, о Любовь, что мной любима,
Чтоб Дом моей Души стал клетью мук,
Где б злой огонь горел неугасимо,
Не зная смерти, хищничал паук?
Нет, если б ты хотела, я б смирился,
И честолюбье продал бы при всех,
И неудачей б удовлетворился,
И сердце б отдал скорби для утех.
Так было б лучше, ведь, по крайней мере,
Не стало б сердце камнем от тщеты,
И пир добра не стал душе потерей,
Не стал знаком ей край без Красоты.
Да, поникали многие, управу
Ища на душу — странницу небес,
Дорогой пыльной смысл толкал их здравый,
Хоть рядом пел о вольной жизни лес,
Хоть пестрый сокол, в лёте необорном
Крылом широким разрезая гладь,
Летел к отрогам гор, крутым, неторным,
Где рдела Солнца огненная прядь.
Хоть цвет ромашки их пята тягчила —
Весь в белом оперенье щит златой,
Что оком пристальным следил светило,
Довольный лаской самою простой.
О да! Так сладко, вопреки преградам,
Хотя бы миг наилюбимым быть,
Рука в руке, идти с Любовью рядом
И кожей отсвет алых крыл ловить!
Змей страсти в юности мне грудь сосал,
И всё ж душа преграды все спалила —
Я, глянув Красоте в лицо, познал
Любовь, что движет Солнце и светила.