Стихи Любови Лукиной

Стихи Любови Лукиной

Авторы:

Жанр: Поэзия

Цикл: Лукина, Любовь. Стихи

Формат: Полный

Всего в книге 2 страницы. У нас нет данных о годе издания книги.

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.

Читать онлайн Стихи Любови Лукиной

* * *
Душе – слезами,
Уму – словами,
Что было – сами
Истолковали!
Что стлалось пылью –
То стало былью,
А быль покрылась
Паучьей пылью…
И в серой тине
Два серых мозга
Сидят и тянут:
«Могла бы…»
«Мог бы…»
* * *
На цепь тебя, любовь, бродячий пес мой,
Мы вовсе не нужны ему, поверь.
И чуять хлеб в его кармане поздно,
И жаловаться на глухую дверь.
Ему и самому не посмеяться
Над тишиною нашего угла,
Очерченного кругом постоянства,
И над больными тенями у глаз.
Привыкнешь – привыкают и к железу,
Ведь это конура – не равелин…
Он нас по старой памяти жалеет,
А нас с тобой цыгане увели.
* * *
За ремесло была награда –
Свобода рук,
Миниатюрой круга ада –
Гончарный круг.
Был равен созданному чуду
Простой гончар.
«Я – лучшая твоя причуда.
Теперь – мельчай».
* * *
Студеный свет заката не помешкал:
Полнеба… кровли… черточка в ладонь…
И занесенный дом, моя ночлежка,
Поплыл в цикадном звоне проводов.
По комнате распущенная свежесть
Внесенных дров, и детский плач в трубе:
Какая-то обиженная нежить
Изводится от жалости к себе.
Грустить, когда ни друга, ни подруги,
Когда луна недобрая светла,
Нельзя – очнешься в поле, среди вьюги,
Не в доме на окраине села.
* * *
Не стоит печалиться, полноте…
Рука остывает в руке,
Колышутся шорохи в комнате,
Как сонные рыбы в садке,
И эхо спешит по реке.
С какой обреченностью вспомните
В смущенной и горькой тоске –
Теперь ли печалиться, полноте! –
Два узких следа на песке,
Чуть-чуть не дошедших к реке…
Не стоит печалиться, полноте!
* * *
Понимание – как пиромания
От аорты, как от корней
Даже манны небесной маннее
Даже кровной связи кровней
Нам осенних улиц промоины
Навязались опять в друзья
Твои губы насквозь промолены
Бредом осени, и нельзя
Жженье пламени от свечения
Отграничить, минуя боль
Сердца надвое рассечение –
Понимание, не любовь!
* * *
Когда тоска слепая душу гложет,
Глаза поднять на ближних – нету сил,
Я не рыдаю: «Господи, за что же?..»
Я чувствую, что Ты меня простил.
Бывает так, что жиэни не приемлю
И корчиться хочу в Твоем аду.
Но мой талант в Твою закопан землю,
Я помолюсь, когда его найду.
* * *
Вздрогнула вода в стакане.
Заслонив глаза от света,
я прислушалась: недаром
вздрогнула вода в стакане.
Точно так меняет запах
прядь волос, согретых солнцем,
так соединяет вечер
крылья мертвых однодневок.
Разве исповедь при третьем
не становится рассказом?
Разве исподволь готовит
пару строк самоубийца?
. . . . . .
. . . . . .
ты, безжалостный и нежный,
первый камешек лавины.
* * *
Казалось, осень листьев не дожгла
И рыжий ветер скверов постоянен.
Но тяжело качнувшийся дуршлаг
Хлестнул асфальты толстыми струями.
Растерзанный, скрывается поэт
В ближайшее кафе от мокрых розог.
На памятниках – зависти предмет –
Блестит непромокаемая бронза.
Прохожий
На разноцветных листьях
Выцветший плащ лежал.
Нож его был двусмыслен –
Ела с того ножа.
Тонущей алой пастью
Небо хватал закат,
И, обливая пальцы,
Таял складной стакан.
Мутный глоток везенья –
Им не напиться всласть.
Нам черноствольной зеброй
Роща в глаза неслась.
Мерой презренья высшей
Было его «забудь!»
Ярость молнией выжгла
Вену на темном лбу,
И захлебнулись свистом,
Исповедь раскроя,
Несовместимых истин
Режущие края!
Кем же – такой – низложен?
И от каких щедрот
Так улыбаться может
Больно разбитый рот?
В сосны шагнул, как в двери,
Пальцами – в седине…
«Девочка, ты не веришь.
Что ж остается мне?»
Неотомщен, опален,
Может быть, вор в бегах,
Он оставил на память
Только имя врага.
* * *
– Какое-то платье вдовье…
– Сама себе сшила.
– Стала суровей вдвое…
– Слишком смешила…
– Ждала ты, сказали люди…
– Глумились люди.
– Сказали, сына не любишь…
– О сыне – будет!
– А нежила, а ловила
Огонь руками!..
– В убившей меня лавине
Ты – первый камень!
– О Господи, лишь противен?..
– И снова – всуе!
– Та, прежняя, бы простила!
– Нас Бог рассудит.
С деревьями
Но как всегда – ни зла, ни недоверья!
Измученная, трижды не святая,
Я к вам иду! Послушайте, деревья,
Мне моего дыханья не хватает!
Деревья в пыльных и шершавых цыпках,
Желаемое скудно – степь да камень…
Здесь ветер болен кашлем мотоциклов
Со впившимися в скорость седоками.
Стреляют норы желтыми зверьками
В степенно отступающее солнце,
И нет тоски – оборвана с руками,
Как подкачавший трос канатоходца.
Из отражений, страхов – в зазеркалье!
Ходи землей, которая телесна.
Она знакома с грустными сверчками,
Не знающими ни шестка, ни места.
* * *
А за окном дорога шла,
С утра подошвами дымила.
Каблук пропойцы размышлял
О неустойчивости мира,
Катили частные возы,
И спорил с грамотой и ветром
Трехлетней давности призыв
Над опустевшим сельсоветом.
Концерты тронутых старух
Неслись из дома престарелых,
И браконьеры пили вкруг
За отпуск милиционера.
* * *
Россия моя, Россия,
Уже почти неживая,
Но над тобою птица,
Птица сторожевая.
Уже погашены свечи
Уже надоели речи,
Но ношу нечеловечью
Взял человек на плечи.
* * *
«Грустным не уходи…» Хрустнул в пальцах бокал.
Стоном штора летит. Что там? – Кровь на руках.
. . . . . . . . . . . .
После ж сладостен сок прозвищ, хриплых от сна…
Солнца влажный песок сохнет в щелях окна.
* * *
В тишине усадеб,
В бешенстве погонь –
Длинноногий всадник
Длинноногий конь!
В прах тропу крошило,
Дроботом креня.
Я щекой сушила
Мокрый бок коня!
Робкий – не попутчик!
Тишину простриг
Падающий с кручи
Сумасшедший ритм!
Продолжить чтение
С этой книгой читают
Псевдоним

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Шарманка Сатаны

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

М. А. Бакунин

 АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862–1923] — фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы — об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в.

Московский культ, окружавший великих людей

 АМФИТЕАТРОВ Александр Валентинович [1862–1923] — фельетонист и беллетрист. Газетная вырезка, обрывок случайно услышанной беседы, скандал в московских аристократических кругах вдохновляют его, служа материалом для фельетонов, подчас весьма острых. Один из таковых, «Господа Обмановы», т. е. Романовы, вызвал ссылку А. в Минусинск [1902]. Фельетонный характер окрашивает все творчество А. Он пишет стихи, драмы, критические статьи и романы — об артисте Далматове и о протопопе Аввакуме, о Нероне («Зверь из бездны»), о быте и нравах конца XIX в.

Другие книги автора
Там, за Ахероном
Жанр: Фэнтези

«Оставь надежду, всяк сюда входящий!»Эти вселяющие ужас слова на вратах Ада — первое, что суждено увидеть душам грешников на том свете. Потом суровый перевозчик Харон загонит души в ладью и доставит на тот берег реки мертвых. Там, за Ахероном, вечный мрак, оттуда нет возврата… И тем не менее, герой повести Евгения Лукина ухитряется совершить побег из Ада и прожить еще одну короткую, полную опасностей жизнь.Награды и премии:Интерпресскон, 1996 — Средняя форма (повесть);Бронзовая Улитка, 1996 — Средняя форма.

Миссионеры

Столкновение цивилизаций — европейской, доросшей лишь до каравелл и пушек, и полинезийской, оперирующей авианосными катамаранами и боевыми ракетами… И снова трагедия конкисты повторяется — но на этот раз конкистадоры не носят кирас, их обнажённые тела покрывает боевая татуировка…

Контакты четвертого рода

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.

Каникулы и фотограф

Сатирический рассказ о том, как человек из нашего времени находит некую дыру в заборе, через которую он попадает в весьма отдалённое будущее. Его необдуманные действия там, в будущем, и здесь, в настоящем, приводят к ряду забавных ситуаций.