Глава 1
Средневековье как этап истории Востока
Деление истории на несходные друг с другом хронологические этапы появилось в европейской историографии с началом развития буржуазного общества, причем поводом для этого стала необходимость понятийно-терминологически выделить Новое время, противопоставив его прошлому. Прошлое же в истории Европы отчетливо делилось на античную древность и эпоху феодальной раздробленности, за которой следовал абсолютизм, то есть период преодоления феодальной раздробленности. Блеск Античности с ее высокими культурными стандартами, развитой частнособственнической экономикой, гражданскими правами и демократией, свободомыслием мудрецов импонировал идеологам нарождавшейся европейской буржуазии, а казавшаяся на этом фоне мрачной и убогой эпоха, разделявшая Античность и Новое время с его дефеодализацией, была названа Средневековьем.
Сам термин был призван подчеркнуть преемственно-сущностную связь древности с возродившим ее традиции Новым временем. Позже, когда более четко обозначилась связь Античности с рабовладением, раздробленности с феодализмом, а Нового времени с буржуазным развитием, в европейской историографии утвердилась трехчленная схема: «рабовладение — феодализм — капитализм».
Итак, античное рабовладение, средневековый феодализм и современный капитализм. Все было четко, ясно и до предела понятно любому грамотному европейцу еще два столетия назад. Одно не вписывалось в эту стройную схему — история всего остального, неевропейского мира.
Для истории Европы, где впервые стал применяться термин «Средневековье», смысл этого термина понятен и легко объясним. Европейское Средневековье — это, по сути, синоним феодализма. Семантический же подтекст слова в том, чтобы подчеркнуть, что динамика исторического развития Европы в Средние века шла по линии преодоления феодализма. Логика этой динамики привела после Возрождения к вызреванию капитализма как качественно новой, но сущностно близкой Античности структуры, поднявшей на принципиально новый уровень священный принцип частной собственности.
В истории Востока, где Античности, как и капитализма, в качестве граней для Средневековья нет, дело обстоит иначе. Уже не раз шла речь о том, что Восток в принципе развивался иначе, чем Европа, шел по иному пути, что динамика его истории отличалась от линейно-прогрессивной европейской своей цикличностью. Говорилось и о том, что и в рамках спиральных циклов Восток все же развивался поступательно, причем это развитие проявлялось и в усовершенствовании технологии, и в использовании новых ресурсов, и в развитии новых идей, включая научные, и в распространении накопленных знаний и культурного опыта в сторону первобытной периферии, и в совершенствовании социально-политической структуры общества, и во многом другом. Достаточно напомнить, что к эпохе Великих географических открытий на рубеже XV–XVI веков именно богатый Восток представлялся европейцам сказочным царством роскоши — да и действительно восточные города и резиденции правителей были богаты. А ведь богатство — это объективный показатель развития и процветания структуры.
Восток развивался, временами даже достигал уровня зажиточности, а то и процветания. Хотя, конечно, не стоит преувеличивать: богаты были отнюдь не все. Но не было и чересчур кричащей имущественной разницы вне пределов причастных к власти. Главное же было в том, что каждый имел столько, сколько ему положено, соответствовало его положению в государстве и обществе. Зарвавшиеся собственники, нарушавшие эту неписаную норму, сравнительно легко ставились на место.
Такой стереотип существования сформировался еще в глубокой древности и затем в достаточно устоявшемся виде стал привычной нормой. Норма продолжала существовать на протяжении долгих веков и почти дожила до наших дней, хотя с эпохи колониализма начались ее современные изменения. Смены формаций традиционный Восток не знал, и перед специалистами невольно встает вопрос, что же брать за основу периодизации исторического развития Востока. Что было здесь эквивалентом европейского Средневековья? И вообще, есть ли смысл выделять этот период?
Смысл, даже необходимость, безусловно, есть. История традиционного Востока слишком велика, чтобы обходиться без периодизации. Но что же брать в качестве критерия при вычленении восточного Средневековья? Обратим вначале внимание на то, что единственная структурная ломка, которую пока что пережил Восток, а вместе с ним и весь вообще неевропейский мир, — это переход от традиционной структуры к колониальной или полуколониальной (зависимой), трансформирующейся в сторону капитализма. Отсюда со всей четкостью следует одно: древность и Средневековье для Востока были периодами существования в рамках одной и той же традиционной структуры. Но если нет между древностью и Средневековьем структурной грани — подобной той, что была в истории Европы, — то какую грань следует брать за основу при периодизации исторических этапов? Есть только два возможных выхода: либо оперировать комплексом второстепенных, а то и случайных критериев, либо просто согласиться на некую условную хронологическую грань. Рассмотрим эти варианты.