Среди рабочих

Среди рабочих

Авторы:

Жанр: Русская классическая проза

Циклы: не входит в цикл

Формат: Полный

Всего в книге 55 страниц. У нас нет данных о годе издания книги.

В сборник Семена Павловича Подъячева вошли повести «Мытарства», «К тихому пристанищу», рассказы «Разлад», «Зло», «Карьера Захара Федоровича Дрыкалина», «Новые полсапожки», «Понял», «Письмо».

Книга предваряется вступительной статьей Т.Веселовского. Новые полсапожки

Читать онлайн Среди рабочих


I

Несколько раз еще зимой, в январе, «наведывался» я к управляющему и каждый раз слышал от него одно и то же:

— Погоди, работы нет. Наведайся весной, — возьму…

Пришла, наконец, и весна… Стояли последние дни апреля… Было тепло… Снег стаял везде давным-давно, и дни были солнечные, ясные, с плавающими по прозрачно-лазурному небу облаками…

В рощах трещали прилетевшие дрозды, куковали кукушки… Над полями, трепеща крылышками и точно захлебываясь от радости, тирликали жаворонки; по болотам и низким местам жалобно кричали, точно плакали, чибисы… Изредка, в прозрачной лазури, высоко-высоко пролетали журавли, оглашая воздух своим характерным криком, нагоняющим на душу какую-то непонятную грусть.

— Приходи, брат, первого мая!… - дождался я, наконец, приглашения от управляющего, — да только смотри, друг ситный, будешь пьянствовать, — прогоню и расчета не дам… У меня — держи ухо востро…

— Да уж будьте покойны, — сказал я, оглядывая его кругленькую, маленькую, точно надутый пузырь, фигурку и мысленно посылая его к чорту, — будьте покойны…

— Ну, ладно… смотри… Жалованья десять целковых… Харчи наши… по праздникам не работать… ну, и… ноги, руки, талия и так далее… Одним словом… с богом, ступай… не задерживаю!

II

Первого мая, ранним утром, я был на месте… На площадке против окон квартиры управляющего несколько человек запрягали в «фуры» лошадей, собираясь куда-то ехать…

Я сел на ступеньки крыльца и стал ждать, когда проснется и выйдет «сам»…

Рабочие, запрягшие лошадей, кричали на них, громко ругались и смеялись… Огромный тупорылый боров шатался по площадке, ковыряя своим пятаком землю, и отрывисто хрюкал, точно кашлял. Сизый хохлатый селезень, потешно переваливаясь, бегал за белой уткой, которая громко, отчаянно кричала, убегая от него: ах! ах! ах!.. Две собаки — красавец пойнтер и шершавая, грязная дворняга — лежали в тени и ловили зубами мух. Множество кур всевозможных пород бродили по площадке. Петухи в задор друг перед дружкой то и дело пели, стараясь перекричать один другого. Из конюшни слышно было, как ржали лошади и кричали кучера, убирая их… Около открытых дверей погреба две бабы пахтали масло, вертя колесо с бочонком, в котором переваливалась и шлепала сметана…

Когда рабочие, наконец, уехали куда-то, к бабам подошел высокий, широкоплечий, сутуловатый мужик и стал что-то говорить, вероятно, смешное; бабы громко засмеялись…

Постояв около баб, мужик подошел ко мне и спросил, глядя на меня из-под нависших бровей маленькими, неприятно злобными глазами:

— Здорово!.. Ты что сидишь?

— Ничего, — сказал я.

— К самому?.. найматься? — опять спросил он и сел рядом со мной на ступеньку крыльца.

— Да, — ответил я.

Мужик помолчал немного, скосив глаза, оглядел меня с ног до головы и произнес, растягивая слова, точно пропел:

— Та-а-ак… А до этого ты где жил?

— Дома.

— А чей ты?.. Аткеда?.. Дальний?..

— Нет.

— Стало быть, тутошней губернии?

— Да.

— Та-а-ак! — пропел он опять. — Грамотный?..

— Маракую.

Он опять помолчал и вдруг, как-то скривив тонкие губы в усмешку, произнес:

— Работать-то, я гляжу, ты, парень, не того…

— Что так?

— Да так уж… где вам… Чаи распивать вы мастера, московские-то… жалованье дарма получать… Избалованный народ… да!.. А тутатко, брат, работать надыть… Водочку, чай, сосешь, как медведь лапу… ась?..

— А тебе какое дело?

— Мне-то?.. да так… нарядчик я тутошний… н-да!.. не люблю лодырей… Я тутатка шестой год живу… Сам князь меня обожает… так-то, друг! Нарядчик я! — опять внушительно произнес он и, нахмурив и без того хмурые брови, уставился на меня, вероятно, отыскивая, так сказать, на моем лице впечатление от своих слов.

Я промолчал и свернул папироску.

— Вот куришь, — начал опять он, — а дома, поди, ребятенки пищат… Н-да… баловство… не люблю я…. бесу потеха… тьфу!.. — Он плюнул и вдруг, торопливо поднявшись, шопотом произнес:- Сам идет… вставай!..

III

На крыльцо, хлопнув стеклянной дверью, вышел «сам». Одет он был в какую-то серую куртку с синим воротником и большими блестящими пуговицами. На голове фуражка с двумя козырьками, спереди и сзади; рабочие называют такие головные уборы по-своему: «здравствуй и прощай». Светлые брюки были заправлены за голенища блестяще вычищенных сапог… Сильный запах духов сирени шел от него, как от цветущего куста. Кругленькое румяное лицо лоснилось, точно отполированное… В одной руке он держал тросточку с набалдашником в виде головы какого-то мудреца, а в другой — дымящуюся сигару.

Увидя его, нарядчик сдернул с головы картуз и, как-то изгибаясь, глядя на него заискивающими, точно у провинившейся собаки, глазами и сам похожий на собаку, крадущуюся под тетерева, сказал:

— С добрым утром, барин!.. Здравствуйте! Все ли здоровы-с?

— Здорово, Егор! — кивнув головой, ответил «сам». — Ну, что… а?.. Как?.. — И, увидев меня, он воскликнул: — А-а, приятель, пришел!..

Он остановился и глядел на меня, попыхивая сигарой и стуча тросточкой о перила крыльца.

— Пришел, а? — повторил он и, обернувшись к нарядчику, добавил: — Вот, Егор, новый рабочий… а?..

— Слушаю-сь! — сказал Егор. — Да только, — продолжал он, — осмелюсь вам доложить, барин, будет ли он работать-то!..


С этой книгой читают

Том 2. Улица святого Николая

Второй том собрания сочинений классика Серебряного века Бориса Зайцева (1881–1972) представляет произведения рубежного периода – те, что были созданы в канун социальных потрясений в России 1917 г., и те, что составили его первые книги в изгнании после 1922 г. Время «тихих зорь» и надмирного счастья людей, взорванное войнами и кровавыми переворотами, – вот главная тема размышлений писателя в таких шедеврах, как повесть «Голубая звезда», рассказы-поэмы «Улица св. Николая», «Уединение», «Белый свет», трагичные новеллы «Странное путешествие», «Авдотья-смерть», «Николай Калифорнийский». В приложениях публикуются мемуарные очерки писателя и статья «поэта критики» Ю.


Захар Воробьев

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Князь во князьях

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Последнее свидание

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Будни

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Червь в колодце

«Червь в колодце» — нетипичное для него произведение рас­сказ написан скорее в традиции «решения проблем» Роберта Хайнлайна и Пола Андерсона, чем холодных технопросторов Артура Кларка — более привычного Бенфорду поля. Здесь нам представлено изысканное приключение, яркий пример «твердой научно-фантастической космооперы», где сознательно обыгры­вается приключенческая традиция космического пиратства. Бенфорд работает над романом с этими же декорациями.


Изгой

В середине 1980-х годов Кингсбери, постоянно сотрудничавший с издательством «Ваеп Books», был вовлечен в работу над межавторским проектом «Войны людей и кзинов» («Man-Кziп Wars»), созданным на основе цикла Ларри Нивена «Освоенный космос» («Кпоwп Space») и посвященным затяжному конфликту между человечеством и расой кзинов. Заинтересовавшись, Кингсбери издал целый «путеводитель» по этому миру и написал две повести. Ниже представлена одна из них, «Изгой» (1991), которую Джон Клют назвал одним из лучших научно-фантастических произведений года.Действие повести разворачивается в период долгого звездного противостояния людей и кзинов — классический сценарий для космической оперы, однако на этот раз главным героем становится трус.


Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра в средневековой литературе

Монография представляет собой историко-литературное и вместе с тем системно-типологическое исследование средневекового французского романа. На большом фактическом материале автор прослеживает историю рыцарского романа, причем наряду с популярными памятниками (Тома, Кретьена де Труа и др.) исследуются малоизвестные и малоизученные ранее произведения.АКАДЕМИЯ НАУК СССРИНСТИТУТ МИРОВОЙ ЛИТЕРАТУРЫ им. А. М. ГОРЬКОГОМихайлов А. Д. Французский рыцарский роман и вопросы типологии жанра в средневековой литературе. М., «Наука», 1976.


Ленин как трикстер

Статья является первой в серии под общим заголовком «Мифология советских и постсоветских лидеров».


Другие книги автора
Разлад

В сборник Семена Павловича Подъячева вошли повести „Мытарства“, „К тихому пристанищу“, рассказы „Разлад“, „Зло“, „Карьера Захара Федоровича Дрыкалина“, „Новые полсапожки“, „Понял“, „Письмо“.Книга предваряется вступительной статьей Т.Веселовского. Новые полсапожки.


Понял

ПОДЪЯЧЕВ Семен Павлович [1865–1934] — писатель. Р. в бедной крестьянской семье. Как и многие другие писатели бедноты, прошел суровую школу жизни: переменил множество профессий — от чернорабочего до человека «интеллигентного» труда (см. его автобиографическую повесть «Моя жизнь»). Член ВКП(б) с 1918. После Октября был заведующим Отделом народного образования, детским домом, библиотекой, был секретарем партячейки (в родном селе Обольянове-Никольском Московской губернии).Первый рассказ П. «Осечка» появился в 1888 в журн.


Зло

В сборник Семена Павловича Подъячева вошли повести «Мытарства», «К тихому пристанищу», рассказы «Разлад», «Зло», «Карьера Захара Федоровича Дрыкалина», «Новые полсапожки», «Понял», «Письмо».Книга предваряется вступительной статьей Т.Веселовского. Новые полсапожки.


Как Иван "провел время"

В сборник Семена Павловича Подъячева вошли повести «Мытарства», «К тихому пристанищу», рассказы «Разлад», «Зло», «Карьера Захара Федоровича Дрыкалина», «Новые полсапожки», «Понял», «Письмо».Книга предваряется вступительной статьей Т.Веселовского. Новые полсапожки.