ДЕННИС ЛИХЕЙН
СПАСЕНИЕ ЖИВОТНЫХ
Дорчестер>1
Боб нашел собаку среди мусора.
Это случилось сразу после Дня Благодарения, когда район затих в похмелье. Работая барменом в «Кузене Марве», Боб иногда прогуливался улицами после своей смены. Он был крупным и грузным, с волосами, растущими в самых неожиданных местах по всему телу еще с подросткового возраста. На третьем десятке своей жизни, он боролся с этой волосатостью с помощью маленьких ножниц, которые носил в кармане пальто и стригся ими дважды в день. Он мог бы побороть и лишний вес, но на протяжении всех этих лет борьбы, ни одна девушка не проявила к нему интереса, если только ей за это не платили. Спустя время, он и вовсе перестал бороться. Он жил один в доме, в котором вырос, и иногда ему казалось, что его поглощают все эти запахи, и воспоминания, и мрачные диваны. Чего он только не пробовал, чтобы убежать от этого: церковные собрания, пикники в охотничьих домиках, и одна ужасная вечеринка, организованная службой знакомств – всё это сделало рану еще глубже, что заставило латать её неделями, проклиная себя за возложенные надежды.
Поэтому он и начал прогуливаться и иногда, если ему везло, он забывал, что жизни людей настолько отличаются от его жизни. В ту ночь он остановился на тротуаре; ощущая над собой чернильное небо и холод в пальцах, он закрыл глаза.
Он к этому привык. Он к этому привык. Всё было в порядке.
Можно подружиться с этим ощущением, но только до тех пор, пока не начнешь ему сопротивляться.
Его глаза были всё еще закрыты, когда он услышал усталый плач вместе с отдаленным царапаньем и более отчетливым металлическим грохотом. Он открыл глаза. В пяти метрах от него, под желтым свечением уличного фонаря слегка подрагивала огромная металлическая бочка с тяжелой крышкой, скребя тротуар. Он стал над бочкой и снова услышал плач. Это был плач живого существа, которое вот-вот решит, что следующий его вздох будет последним. Он снял крышку.
Чтобы добраться до существа, ему пришлось вытащить тостер и пять толстых выпусков «Желтых страниц», датированных 2000 годом. На дне бочки оказалась либо собачка маленьких размеров, либо еще совсем щенок, который, пораженный светом, прижал свою голову к туловищу. Мягко пыхтя и поскуливая, он сжался всем телом еще сильнее, прищурив глазки. Щупленькое существо. Боб мог разглядеть его ребра. Он заметил большую корку засохшей крови рядом с его ухом. Без ошейника. Щенок был бурым, с белой мордочкой и лапами, кажущимися слишком большими по сравнению с телом.
Щенок резко заскулил, когда Боб потянулся вниз, чтобы взяться за загривок и вытащить его из своих экскрементов. Боб не слишком разбирался в породах собак, но ошибиться в том, что это боксер, было трудно. И это был наверняка щенок; глаза его теперь были широко открыты и смотрели в глаза Бобу, пока тот держал его перед собой.
Он был уверен, что где-то поблизости два человека занимались любовью. Мужчина и женщина. Сплетенные. В одной из этих теней, в желтом свечении улицы. Он чувствовал их присутствие, голых и блаженных. А он стоял на холоде, с чуть не умершей собакой, которая пристально на него смотрела. Ледяной тротуар блестел как свежий мрамор, а ветер был темный и серый как слякоть.
– Что это у тебя там?
Боб повернулся и проглядел улицу в оба конца.
– Я здесь. Ты роешься в моем мусоре.
Она стояла на крыльце ближайшего от него трехэтажного здания. Включив свет на крыльце, она стояла с босыми ногами и подрагивала. Она сунула руку в карман своей толстовки и достала пачку сигарет. Наблюдая за ним, она закурила сигарету.
– Я нашел собаку, – Боб поднял перед собой щенка.
– Чего нашел?
– Собаку. Щенка. Думаю, это боксер.
Она выпустила немного дыма.
– И кто же засовывает собак в бочки?
– Вот именно, – сказал он. – У него идет кровь.
Он шагнул было к её ступенькам, но она попятилась назад.
– Ты знаешь кого-то, кого бы знала я?
А девушка-то из города – так просто не теряет бдительность при незнакомце.
– Даже не знаю, – сказал Боб. – Как насчет Фрэнси Хеджес?
Она отрицательно покачала головой и спросила:
– Ты знаешь Салливанов?
Определенно не лучший выбор. Только не в этих краях. Потряси дерево, вывалится Салливан. А сразу за ним – блок из шести банок пива.
– Знаю, и не мало.
Разговор зашел в тупик, а щенок в это время смотрел на Боба, дрожа еще сильнее девушки.
– Эй, – сказала она. – Ты живешь в этом приходе?
– В следующем. В приходе св. Терезы.
– Ходишь в церковь?
– Почти каждое воскресенье.
– То есть ты знаешь Отца Пита?
– Пит Риган, – сказал он. – Конечно.
Она достала мобильный телефон:
– Как тебя зовут?
– Боб, – ответил он. – Боб Сагиновски.
Боб ждал пока она, держа телефон у одного уха и заткнув пальцем второе, скрылась в темноте. Он уставился на щенка. А щенок смотрел на него с выражением: «Как я здесь очутился?». Боб дотронулся до его носика указательным пальцем. Щенок заморгал своими огромными глазами. На мгновение, Боб забыл все свои грехи.
– Надя, – сказала девушка, снова выходя к свету. – Заноси его сюда, Боб. Пит передает привет.
Они помыли щенка в Надиной раковине, насухо вытерли, и посадили на кухонный стол.
Надя была мелкой. Поперек её горла протягивался красный бугорчатый шрам, напоминающий улыбку пьяного клоуна из цирка. У нее было миниатюрное лунообразное лицо, осыпанное рубцами от оспы, и маленькие, похожие на кулон в форме сердца, глаза. Плечи её не просто переходили, а скорее распускались в руки. Локти напоминали сплющенные банки от пива. А её золотистое каре завивалось по обеим сторонам лица.
![Филофиоли [семь рассказов]](/build/oblozhka.dc6e36b8.jpg)
