За полтора года до этой истории в Москве в первых числах мая у здания бюро судебно-медицинской экспертизы, что неподалеку от метро «Вернадского», остановился белый «мерседес». Из него вышла стройная молодая женщина в элегантном черном костюме и бархатной шляпке с вуалью. Она молча прошла мимо дежурного милиционера, показав пропуск, и, обдав проходную какими-то немыслимыми духами, направилась на второй этаж.
На лестнице ее уже ждали два эксперта и следователь прокуратуры по особо важным делам Виктор Дрянцов. Женщине накинули на плечи халат и повели в какую-то жуткую темную лабораторию, выложенную белым кафелем и меблированную всего лишь одним металлическим столом и несколькими облупленными светильниками. На столе уже лежала цинковая коробка метр в длину и полметра в ширину.
Прежде чем открыть ее, патоморфолог внимательно посмотрел на женщину и предостерегающе произнес:
— Мужайтесь, Виктория Эдуардовна! Зрелище не из приятных.
Женщина вцепилась в край стола и напряглась. Судмедэксперт открыл ящик.
В нем лежали человеческие останки, выуженные из Москвы-реки. По существу, только череп, кости и часть одежды.
— Экспертиза установила, — произнес следователь, — что рост человека составлял один метр семьдесят восемь сантиметров.
— У моего мужа был метр восемьдесят, — прошептала женщина, давя ужас. — Хотя я точно не знаю. Точный рост записан в его медицинской книжке.
— У большинства рост с возрастом уменьшается от одного до пяти сантиметров из-за деформации позвонков и суставов, — пояснил эксперт. — Рост вопросов не вызывает. Вызывает вопросы другое: рентгеновский анализ обнаружил на черепе в области темени небольшой деформационный участок, о котором ничего не сказано в амбулаторной карте вашего мужа.
— Он ударялся головой, — произнесла женщина. — Это было четыре года назад в Париже. Мой муж был приглашен на фестиваль исполнительского искусства и попал в аварию. Перевернулся автобус с музыкантами. Многие получили серьезные ранения, а один виолончелист из Австралии скончался на месте. Об этом много писали. Мой муж отделался легкими ушибами и повреждением головы. От госпитализации он отказался, поскольку на следующий день должен был играть. Когда же он вернулся домой, то в поликлинику так и не пошел. Сначала было некогда, а потом мы про это забыли.
Патоморфолог достал из ящика раздробленный в области лба череп без нижней челюсти и протянул женщине.
— Посмотрите внимательно на зубы. Зубы без единой пломбы.
Женщина с ужасом отшатнулась от того, что протянул ей судмедэксперт. Дрожащими руками она откинула вуаль и пристально вгляделась в череп, не рискуя взять его в руки. Прежде чем открыть рот, женщина два раза судорожно шмыгнула носом.
— Зубы у него всегда были хорошие, — произнесла она дрожащим голосом. — За всю жизнь мой муж только два раза был в зубном кабинете.
— Совершенно верно, — кивнул головой судмедэксперт. — В медицинской стоматологической карточке указано только о двух запломбированных зубах на нижней челюсти. Но нижняя челюсть отсутствует. Теперь посмотрите на фрагмент одежды.
Патоморфолог вытащил из ящика комок грязной ветоши.
— Узнаете?
Женщина пожала плечами. Тогда он достал из стола целлофановый пакет и пинцетом вытянул из него клочок выстиранной коричневой ткани.
— Да! — воскликнула женщина. — Это от его пиджака. Он купил его в Милане. Именно в этом пиджаке он отправился в тот день на репетицию.
— А какие на нем были брюки? — спросил из-за спины следователь.
— Темно-синие в крупную полоску, — ответила женщина.
— В такую? — спросил эксперт, вытягивая пинцетом из пакета клочок синей ткани.
— Да, это от его брюк, — кивнула женщина.
— И последнее: носил ли он какие-нибудь украшения на теле?
— Он не любил ни цепочек, ни медальонов. Даже обручального кольца не надевал. Но он всегда носил на мизинце левой руки малахитовый перстень. Перстень, по его словам, давал ему здоровье.
— Этот? — спросил эксперт, вытягивая из пакета перстень.
— Да, это он. Это его перстень, — заплакала женщина и закрыла лицо руками.
— Спасибо! На этом все. Извините за эту процедуру! — сказал следователь, беря женщину за локоть. — Понимаем, что для вас она мучительна. Но такова наша работа. Вам еще нужно расписаться в протоколе и можете быть свободны.
Через пятнадцать минут женщина, поддерживаемая следователем и дежурным милиционером, вышла на крыльцо. Лицо ее было бледным, взгляд помутневшим.
— Спасибо, — еле слышно произнесла она. — Дальше я сама.
— Может, вас отвезти домой? — услужливо предложил следователь.
— Нет-нет! Спасибо. Мне нужно побыть одной.
Она, покачиваясь, поплелась к своему «мерседесу», дважды запнулась, с трудом открыла дверь и без сил плюхнулась на сиденье. Затем уткнулась лбом в руль. Следователь, наблюдавший эту сцену с крыльца здания бюро, покачал головой и произнес:
— Шикарная вдовушка!
— Долго не задержится во вдовах, — выдал свое резюме дежурный.
Через несколько минут женщина оторвалась от руля и повернула ключ зажигания. В этот момент позвонил мобильный. Она вяло поднесла к уху телефон. Мужской голос в трубке произнес:
— Вы убедились?
— Да! — ответила она и тронулась с места.
