Раздались гортанные крики, затем началась стрельба. Телли упала на живот, пряча под собой фотокамеру, и постаралась прикрыть голову.
— Soussi al-Kebir! — С этим воплем ее переводчик удрал в неизвестном направлении.
Soussi al-Kebir? Телли мысленно начала перебирать все известные ей арабские слова, пытаясь понять смысл.
Soussi — берберы с юга. Al-Kebir — что-то громадное. А вместе?
Снова стреляют, дробно стучат копыта лошадей. Что это? Банда? Грабители?
С бьющимся сердцем Телли плотнее прижалась к булыжникам мостовой, каждую минуту ожидая свиста пули. Совсем рядом вскрикнул и упал человек. Под ним начало расплываться красное пятно. Свернувшись калачиком, она пыталась не испачкаться в крови.
И тут ее накрыла тень, громадная, заслонившая солнце.
От страха сердце Телли едва не разорвалось. Хотелось закрыть глаза, спрятаться. В поле зрения
показалась нога в мягком замшевом сапоге. Такую обувь носят кочевники — защищающую от соприкосновения с горячим песком пустыни и достаточно легкую.
Огромная тень. Замшевые сапоги. Soussi al-Kebir. Хозяин пустыни!
Ее подхватили, поставили на ноги, вырвали из рук камеру. А потом на голову опустилась плотная темная ткань, превратившая день в ночь.
Телли отчаянно закричала. Самое страшное — утрата камеры. Фотоаппарат — ее мир, жизнь. Без снимков не оплатить счета. Не выжить.
— Верните мою камеру!
— Тихо! — хрипло прозвучало в ответ. Внезапно ее подняли, погрузили на спину лошади. И вот они уже мчатся неизвестно куда.
Телли пыталась освободиться, скинуть закрывающую лицо ткань, но сделать это ей не удалось.
— Чего вы хотите? — на ломаном арабском спросила она.
Ответа не последовало.
— У меня есть деньги. — Телли попыталась продолжить переговоры. — Я отдам их вам. Нужно только зайти в отель.
— Сколько?
— Почти пятьсот американских долларов. — Похититель вновь ничего не ответил. Телли попыталась вырваться, но мешок на голове душил ее. Спокойно, приказала она себе. Попробуй еще. — Я могу достать больше.
— Сколько? — Все тот же голос.
— Тысячу долларов. Может, две.
— Недостаточно.
— Чего же вы хотите?
— Замолчи.
— Я…
— Довольно!
От страха Телли онемела. Она слышала о похищениях, случавшихся на Ближнем Востоке. Поэтому, отказавшись от сопротивления, велела себе успокоиться. Не следует провоцировать неизвестного и его спутников на что-то, о чем впоследствии придется пожалеть.
Если сохранять спокойствие, то еще можно выпутаться. Только спокойствие — и все снова наладится.
Не все заложники пострадали. Некоторых отпустили.
Надо попробовать найти общий язык с похитителями. Чтобы отвлечься, Телли начала вспоминать события прошедшего дня. Вооружившись, как обычно, фотокамерой, повязав голову легким шарфом, она отправилась за новыми снимками.
Телли никогда не путешествовала одна, научившись ценить услуги проводников и переводчиков. Знала, как сунуть монету в нужные руки, чтобы получить желаемое.
В самых удаленных уголках земли ей открывали доступ в места, для чужестранцев запретные — храмы, мечети, священные кладбища, потаенные селения. Ее предупреждали, что женщину часто подстерегают опасности, но по своему опыту Телли уже знала, что, напротив, люди проявляют любопытство, быстро понимая, что угрозы для них она не представляет.
Казалось, этот расположенный в пустыне город не отличается от других ему подобных. С утра слышались лишь крики ослов да блеянье овец. Как в любой рыночный день, площадь была наводнена людьми, торопящимися сделать покупки до наступления жары. Ничто не предвещало опасности.
Подыскав подходящую группу детей, Телли собиралась приступить к работе. И вдруг — стрельба.
Телли никогда не работала на крупные газеты, выплескивающие на первые страницы страшные подробности боевых действий, но ей не раз приходилось попадать в сложные ситуации. Упасть и закрыть голову руками — этому быстро учатся детишки с западного побережья Америки, знающие, что такое землетрясения.
И вот она лежит у колодца, пытаясь не прикоснуться к алой жидкости, текущей между булыжниками. Тут-то ее обнаружил бандит. Не подними она голову, может, он не заметил бы ее…
Если б она не шевельнулась, то, может, была бы сейчас в безопасности на рыночной площади.
Мешок не позволял дышать. Несмотря не собственные призывы к спокойствию, она испугалась. Сердце забилось чаще. Воздуха становилось все меньше.
Ну вот. Астма. Сейчас будет приступ.
Пыль душила девушку. Ничего не видно, да и горло протестующее сжимается.
Чуть не плача, Телли шире открыла рот, борясь за каждый вздох. Зная, что паника лишь ухудшает дело, она все равно паниковала. Жара, пыль, ветер довершали дело.
Вытянув руку, она попыталась ухватиться за бандита. Лишь он мог ей помочь. Раз, другой она яростно потянула его за одежду, пытаясь объяснить свое положение.
Нельзя дышать…
Нельзя дышать…
Нельзя…
Тэа почувствовал, как его отчаянно дергают за рубашку, а затем рука пленницы вдруг стала вялой, безвольной.
Свистнув своим людям, он остановил коня. Сдернул ткань, окутывающую голову чужестранки, захваченной на городской площади.
Лицо ее было почти синим. Тэа прислушался к дыханию и ничего не услышал.
Не убил ли он ее?
