Сто первый раз о «деле Хинта»
«ИЗВЕСТИЯ», 22 июля 1997 года
Вновь и вновь я возвращаюсь к открытиям трагически погибшего эстонского ученого Иоханеса Хинта. «Если хотите добиться успеха в каком-нибудь деле, то при нашей системе надо напоминать о нем сто раз», — писал мне Хинт из лагеря строгого режима Румму — «учреждения ЮМ 422», как называли его в народе и где на 70-м году закончил свою жизнь герой моего очерка.
За тридцать пять лет нелегкой борьбы за «камень Хинта», за его дезинтеграторную технологию мои обращения к ним уже перевалили за сто, и все же на пути их по-прежнему встают то равнодушие, то коварство, то нежелание думать о других, тем более — о мертвых. Моя статья «”Дело” и Дело Иоханеса Хинта», опубликованная в «Известиях» два с половиной года назад, была полна надежд и уверенности, что разум восторжествует и великие изобретения Хинта, испытанные временем и опытом, вновь будут служить людям. Но оказалось, что эти изобретения погребены вместе с автором на Лесном кладбище Метсакальмисту, вблизи Таллина. И хотя принадлежат они всему миру, но так и не преодолели самый страшный барьер — не пограничный, не таможенный — барьер забвения.
Удары, нанесенные Хинту в советской империи, были жестокими. Не выдержал, рухнул великий человек. Но покидал он жестокий мир с твердой верой, что останутся людям его открытия. «Если не в этом, то в XXI веке дезинтеграторная технология, новый компонент промышленной технологии — активация всех имеющихся в природе веществ будет широко применяться, и тогда, может быть, помянут и меня», — это строки из того же письма, пересланного мне какими-то тайными путями. Что ж, у гения более зоркие глаза, и он видит дальше других. Вот почему я счел своим долгом в «сто первый раз» напомнить о делах, связанных с Хинтом. В сущности, не так уж много остается свидетелей минувших событий. Тем более тех из них, которые могут привлечь внимание новых поколений.
Вскоре после войны, в начале пятидесятых годов, молодой инженер кирпичного завода в Таллине поставил перед собою цель — добиться, чтобы силикатный кирпич стал более прочным, а стало быть, и долговечным. Три года опытов привели его к мысли, что тайна сия лежит в ежедневных сводках, которые он подписывает: почти все материалы, которые поступали на завод для формовки кирпича, назывались инертными, а проще говоря, мертвыми. За миллион лет песок утратил свою «активность» и в заводской лаборатории молодой инженер пытался его «оживить», используя самые различные машины и приборы — от шаровой мельницы до машины, напоминающей беличье колесо. Именно на нем — дезинтеграторе — он остановил свое внимание и вскоре убедился: чем быстрее вращаются колеса, тем мельче становятся песчинки, и при этом улавливаются «признаки жизни».
Это была победа: при активации и измельчении песок приобретает новые свойства и придает кирпичу ту прочность, которой добивался Хинт, сын капитана дальнего плавания с острова Сааремаа, брат популярного эстонского писателя Ааду Хинта, с которым они ютились в маленькой комнате.
За первой революцией последовала вторая — не очень мощный дезинтегратор, который Хинт и его верный помощник Лейтер Ванаселья называли «Белкой» был превращен в «Тигра». Новая конструкция, новая мощь. Впоследствии старый и новый дезинтеграторы (Хинт наделил его невиданной силой) сравнили с бипланом начала века и с современным истребителем, летающем быстрее звука. Именно в этом мощнейшем «дезинтеграторе Хинта» начали обрабатывать, мельчить, активировать и «возвращать к жизни» все существующие в природе инертные материалы. И формовали из них уже не кирпичи, а крупные панели, из которых собирали сперва маленькую сторожевую будку на кирпичном заводе, потом — одноэтажный дом и наконец полезли вверх… Новый материал Хинт назвал «силикацитом».
Силикальцит начал свое победное шествие по всему миру — изобретение Хинта сперва купили японцы. Потом Хинт и его помощники отправились в Италию и Австрию. И наконец, внутри СССР появились первые силикацитные заводы — в Эстонии и Узбекистане, в Казахстане и на Урале, в Подмосковье и на Украине. Хинт стал лауреатом Ленинской премии, слава о нем пересекала все новые и новые границы.
Советская казна получила от Хинта первые два с половиной миллиона долларов. Следует еще напомнить, что дома из силикальцита сооружались без цемента, что не только удешевляло весь процесс строительства, но и позволяло сократить дорогостоящую цементную программу. Именно силикальцит своим победным шествием порождал не только доброжелателей, но и лютых врагов в лице «королей цемента» и их покровителей: они-то и отправили первооткрывателя в тюрьму и на гибель.
После моей статьи в «Известиях» журнал «Изобретатель и рационализатор» (№ 3 за 1995 год) рассказал о «посмертной встрече» с Хинтом, предпослав ей следующие строки:
«Существует многомиллионный город, не обозначенный ни на одной карте, имя которому можно было бы дать Хинт. Он разбросан по разным странам и континентам — этот город составляют дома, построенные из материала и по технологии XXI века, они построены без единого грамма цемента, из силикальцита — смеси песка и извести, пропущенной через дезинтеграторы лауреата Ленинской премии, великого эстонского ученого, Иоханеса Хинта».
