1306 год, весна, Париж.
Амори Оже, хронист и приор церкви Пресвятой Девы Марии, высунув от напряжения кончик языка, писал:
«…Ближе к вечеру, когда солнце клонилось к закату, тысячи парижан высыпали на улицы города, чтобы посмотреть на въезд в столицу Великого магистра тамплиеров[1] Жака де Моле. Его сопровождали 60 рыцарей-крестоносцев, которые шли боевым строем. Несмотря на почтенный возраст, Великий магистр твердо сидел в роскошном восточном седле. На нем был белый плащ с красным крестом на плече; такие же плащи были надеты и на 60 сопровождавших его рыцарях — членах капитула Ордена храмовников. За рыцарями следовали служители в темных плащах с капюшонами, оруженосцы и лучники. Великий магистр привез с собой 150 000 золотых флоринов[2], которые лежали в окованных железом сундуках. А серебра было столько, что его везли в кожаных тюках, навьюченных на 12 мулов. Завершали процессию священники в черных балахонах и убранные во все черное лошади, которые везли черный катафалк.
Когда до Тампля[3] оставалось совсем немного, неожиданно зазвонили колокола всех колоколен парижских церквей, принадлежащих тамплиерам. Молчаливая до этого момента толпа начала выкрикивать приветствия и креститься. Рыцарь, который ехал рядом с магистром, развернул гонфалон[4] и поднял его высоко над головой, дабы каждый из собравшихся зевак мог прочитать следующие слова: Non nobis, Domine, non nobis, sed nomini tuo da gloriam[5]. Праздные горожане в едином порыве выразили в общем вопле свое восхищение перед вступившими в их город храмовниками. Париж пал без боя. У воинов Христа никогда не было подобной бескровной и полной победы за всю историю ордена.
Так переезжал в парижский замок Тампль Великий магистр Ордена тамплиеров, который вместе с казной перевозил и прах своего предшественника Гийома де Боже…»
1307 год, 11 октября, замок Тампль
В орденской церкви царил полумрак. Толстые колонны, поддерживающие церковный свод, казались стволами вековых дубов, достающих кроной до самого неба. Впечатление усиливалось оконными витражами: их верхнюю часть застеклили голубыми стеклами, а нижнюю — зелеными, коричневыми и желтыми.
Великий магистр Ордена тамплиеров Жак де Моле сидел на возвышении в массивном кресле, напоминающем королевский трон. Оно было богато украшено слоновой костью, перламутром и драгоценными камнями, привезенными крестоносцами из Святой земли. Перед ним стояли три рыцаря, три его старых и верных боевых товарища: Годфруа де Шарне, Гуго де Перро и Жоффруа де Гонвиль. Их иссеченные многочисленными шрамами темные лица, еще не освободившиеся от восточного загара, были хмурыми и сосредоточенными. Говорил магистр:
— …Нам хорошо известно, что постоянные распри с сеньорами и продолжительная война против фламандцев и англичан истощили королевскую казну. В поисках средств французский король стал фальшивомонетчиком — он выпустил низкопробную монету. Он конфисковал имущество евреев и изгнал их из страны. Но всего этого ненасытному божьему помазаннику показалось мало. Он обратил внимание на наш орден, которому, кстати, задолжал полмиллиона ливров. Сначала король пытался навязать ордену своего сына на пост гроссмейстера, чтобы распоряжаться нашей казной. А когда из этой затеи ничего не получилось, Орден решили обвинить в ереси!
Рыцари взволнованно зашумели. Вперед выступил Годфруа де Шарне.
— Этого не может быть, брат Жак! — сказал он своим зычным голосом, от которого завибрировали стекла в оконных витражах. — Откуда у тебя такие сведения?
Когда Годфруа де Шарне шел в бой с военным кличем храмовников «Босеан!», даже хорошо тренированные дестриэ[6] испуганно шарахались в сторону и становились на дыбы.
— У нас везде есть верные люди. К сожалению, они не занимают высоких постов… Главными обвинителями Ордена выступают духовник короля, Великий инквизитор Франции Гийом Парижский и фаворит Филиппа, новый хранитель королевской печати Гийом де Ногаре[7].
При имени последнего ненависть исказила лица рыцарей. Жоффруа де Гонвиль тихо пробормотал проклятие, а Гуго де Перро яростно стиснул рукоять кинжала. Тамплиеры не могли простить де Ногаре низложения предыдущего папы, который был весьма благосклонен к Ордену. Новый папа, французский епископ Бертран де Го, был всецело на стороне короля Филиппа.
— Они не посмеют тронуть Орден! — запальчиво сказал Гуго де Перро, самый молодой из четверых.
— Уже посмели, — с потрясающим спокойствием ответил Великий магистр. — Четырнадцатого сентября, еще до вступления в должность хранителя королевской печати, Гийом де Ногаре от имени короля приказал разослать секретные послания, адресованные избранным агентам по всему королевству: сенешалям, бальи, прево и особенно новым missi dominici[8]. Эти инструкции заключены в двойные конверты и должны быть распечатаны только в назначенный день и час. Письма содержат обвинения в адрес Ордена и приказ о немедленном аресте наших братьев.
После слов Жака де Моле в церкви воцарилась неестественная тишина. Все будто окаменели. Только во взглядах, направленных в сторону Великого магистра, читались и недоумение, и боль, и ярость. Первым взял слово — по старшинству — Годфруа де Шарне.
