«Земля разверзлась, солнце погасло и упало с небес, и черная вода поглотила его. Тьма и ужас опустились на землю…» Ева захлопнула книгу и нахмурилась. Черт ее дернул прибегнуть сегодня к оракулу. Ева сунула книгу в глубь стола, лучше бы она ее оттуда вовсе не доставала. Теперь весь день безнадежно испорчен. Волей-неволей мысленно она будет вновь и вновь возвращаться к прочитанному, ожидая от только начинающегося дня какую-нибудь пакость. А денек-то сегодня еще тот! Ева с опаской покосилась на календарь. Обведенное красной рамкой, вызывающе красовалось число – 21 декабря 2011 года.
– Сегодня ровно год до того дня, который объявлен по всему миру грядущим Апокалипсисом… – Ева так и не успела додумать пришедшую в голову мысль, как на столе громко и требовательно завопил телефон. Глянув на часы, Ева отметила, что до начала рабочего дня оставалось еще тридцать минут, значит, это личное. Кто бы еще мог звонить в такую рань? Ну не Рудаков же. Он всегда был предельно пунктуален и не вторгался в ее епархию до начала рабочего дня.
– Евгения Львовна, зайдите ко мне, срочно! – Голос шеф-редактора программы Рудакова звучал встревоженно. К тому же это официальное обращение по имени-отчеству… Все на канале ее звали просто Ева, и Рудаков тоже. По имени-отчеству он обращался к ней только в том случае, если случалось что-то экстраординарное, из ряда вон выходящее. Последний раз это было два года назад, когда Инна Слуцкая – ведущая программы «Круглый стол» – неожиданно попала в аварию. В семь часов вечера у нее был эфир, а ровно в шесть двадцать при подъезде к телестудии в ее машину врезался какой-то юнец, заснувший за рулем. Новенький «Форд» Инны вылетел на обочину и врезался прямо в столб. Удар был такой силы, что машина Слуцкой была разбита всмятку. Сработавшие подушки безопасности спасли жизнь Инны, но она потеряла сознание и пришла в себя только на больничной койке.
Рудаков метался как загнанный зверь в клетке. Оборвал все телефоны Инны, и домашний, и сотовый, но ни один из них так и не ответил. В семь часов, когда программа уже должна была начаться, Рудаков отдал приказ дать в эфир дополнительную рекламу, надеясь, что Слуцкая все же появится. Хотя в это никто уже не верил. Все знали ответственность и пунктуальность Инны, доходящую чуть ли не до фанатизма. Находясь в здравом уме и полном порядке, она никогда не посмела бы допустить подобной ситуации. И раз уж так случилось, значит, произошло что-то из ряда вон выходящее. Но Рудаков упрямо не хотел видеть очевидное и продолжал надеяться на чудо. Чудо в тот вечер все-таки произошло. Ева, работавшая в то время в этой программе сценаристом, хорошо знала весь текст ведущей. Она предложила Рудакову выйти вместо Слуцкой в эфир. Рудаков посмотрел на нее как на ненормальную и приказал убираться прочь с дороги. Когда случались какие-то накладки, обычно вежливый и обходительный Рудаков становился в одно мгновение непереносимым грубияном и хамом. Услышав первый раз в свой адрес нецензурные выражения, не ожидавшая ничего подобного Ева растерялась. На глаза ее навернулись слезы. Резко развернувшись на каблуках, она бросилась вон из студии, хлопнув за своей спиной дверью так, что жалобно зазвенели стекла. То ли звук хлопнувшей двери привел Рудакова в чувство, то ли предчувствие надвигающегося скандала, если он сорвет программу, но здравый смысл все-таки возобладал в воспаленном мозгу Рудакова. Он рванулся в коридор за Евой.
– Евгения Львовна, вернитесь в студию, срочно!
– И не подумаю! – Ева все же замедлила свой стремительный бег по лестнице.
– Стой! – уже вопил Рудаков у нее за спиной.
Ева остановилась и посмотрела на своего преследователя. Тяжело дыша, Рудаков остановился перед девушкой. Галстук его сбился на сторону, пуговица рубашки расстегнулась на толстом животе, лицо было красное и потное.
– Ты точно знаешь весь текст? – вытирая лоб платком, прохрипел Рудаков.
– Как Отче наш. Я же его сама писала.
– А прочитать-то сможешь? Это тебе не бумагу чернилами марать.
Ева поджала губы и демонстративно отвернулась в сторону.
– Там же еще экспромт есть. Справишься? – недоверчиво буравил ее глазами Рудаков.
– Хм! – Ева презрительно дернула плечиком.
– А, ладно, черт с тобой. – Рудаков обреченно махнул рукой. – Все равно погибать. Хоть так, хоть эдак.
Ева едва заметно улыбнулась и уверенной походкой проследовала в студию. Как в воду опущенный Рудаков поплелся в свой кабинет.
После эфира, когда на экране пошли титры, возбужденный Рудаков ворвался в студию, подбежал к Еве, все еще продолжавшей сидеть на месте ведущей, сгреб ее в охапку и вместе со стулом закружил по студии. Наблюдавшие эту сцену оператор и его ассистент громко зааплодировали этому странному танцу. Через несколько минут студия стала заполняться народом. Все хотели собственными глазами посмотреть на только что взошедшую новую телевизионную звезду.
Известие о том, что Слуцкая разбилась и вместо нее в эфир вышла никому до сегодняшнего дня не известная Ева Градская, как вихрь облетело все здание телецентра. Все его сотрудники припали к мониторам и с замиранием сердца следили за происходящим на экране. Недоброжелатели Рудакова злорадствовали и дружно предрекали закат его карьеры, друзья жалели, а остальные сочувствовали. Как ни крути, а от подобной ситуации никто не застрахован. Даже такой монстр и воротила телевизионного дела, как Рудаков. Сам Рудаков весь эфир просидел, вжавшись в кресло в своем кабинете, и помертвевшими губами читал одну-единственную молитву, которую знал наизусть. И силы небесные не оставили его. С того самого дня, вернее вечера, каждый новый рабочий день в своем кабинете Рудаков начинал именно с Отче наш.
