Софья Бессонова

Андрей Александрович, молодой человек двадцати четырех лет, в канун июня, часу в седьмом вечера, сидел в своем девятом номере Н-ской гостиницы и ужасно скучал. Скучал он по многим весьма уважительным причинам. Во-первых, Андрей Александрович был совершенно новым человеком в городе Н, куда он приехал на службу из Петербурга только два дня тому назад и где у него не было ни единой знакомой души, если не считать Н-ского губернатора и вице губернатора, которым он предъявлялся, впрочем, только (визуально). Во-вторых, уже само это представление произошло как-то не совсем удачно, по крайней мере, не так, как желал и ожидал Андрей Александрович. Конечно, он мог желать всего, что угодно, но с его стороны было немножко неосновательно ожидать родственного приема от чужих людей, которые не имеют ни времени, ни особенной надобности угадывать его желания; они даже, может быть, и не подозревали их. Дело в том, что вышедший из Петербургского университета кандидатом по юридическому факультету Андрей Александрович, которому к этому времени какими-то судьбами не оказалось ни одного, даже дальнего родственника в целом свете, желал на удачу, форменную просьбу к Н-скому губернатору о принятии его на службу. Нельзя сказать, чтобы, избирая поприщем своей будущей деятельности именно эту губернию, он питал к ней какое-нибудь особенное пристрастие или находил ее более соответствующей своим юридическим талантам — нет. В понятии Аргунова все губернии походили одна на другую как две капли воды; до климатических условий ему пока еще не было никакого дела, так как, выходя в последний раз из университетской аудитории, он чувствовал себя столь уже молодым, бодрым, здоровым, как в то незабвенное утро, когда в первый раз вошел в нее; он был также, казалось ему, теперь еще бодрое. Н-скую губернию Андрей Александрович выбрал как нельзя проще. Отдохнув от экзаменов в одно утро, прекрасное, как водится, хотя проливной дождь так и барабанил в окна его незатейливой квартирки на Петербургской стороне, ои начал перебирать в уме все губернии Российской империи по географическому порядку. В ту самую минуту, как это (не разб.) перечисление губерний остановилось на Н-ской, хозяйка принесла ему обед от кухмистера. Дымящийся борщ казался таким вкусным, что, принимаясь за него немедленно, кандидат прав самым безжалостным образом выкинул на время из головы всю Российскую империю. При втором блюде он, хотя и лениво, приложил, однако ж, на чем остановился; но, вероятно (пережевывать), мысленно скучную географию (по обыкновению) надоело ему. "Разве попроситься в Н-скую?" — подумал он, не без удовольствия, запуская вилку в сочную телячью котлетку. "В Н-скую так в Н-скую!" — решил Андрей Александрович после минуты размышления — и, что называется, очистил тарелку. Следствие такой импровизации, оказавшееся на другой день в петербургском почтамте, читателю уже известно. Ровно через три недели после этого, в том же петербургском почтамте, получился ответ, — и, к удивлению молодого человека, ответ совершенно удовлетворительный. Хотя такое приятное начало и польстило (не разб.) самолюбию молодого кандидата, он, однако ж, задумался: не слишком ли поторопился? Впрочем, по нашему личному мнению, Андрей Александрович поступил очень благоразумно, поторопившись в вступление на службу: средств, оставленных ему покойным отцом и матерью, хватило ровно на столько, чтобы окончить на свой счет воспитание в университете, обзавестись по получении диплома приличным платьем и прожить еще месяца (четыре), отдыхая и приискивая ряд служб; затем Аргунову приходилось рассчитывать только на свою светлую голову и здоровые руки — ни больше ни меньше.

«Не многих так скоро принимают просьбы о вступлении на службу, как приняли мою, — размышлял очень справедливо Андрей Александрович, весело въезжая в Н-скую заставу: — Стало быть, я здесь нужен, а если нужен, то мне, вероятно, порадуются и, само собой разумеется, примут меня как нельзя лучше…»

Но Андрею Александровичу никто не обрадовался и никому особенно нужен он не оказался. Это дали ему почувствовать два официальных визита, сделанных им па другой день приезда. Н-ский губернатор, старичок непрезентабельный, но довольно почтенной наружности, обошелся с ним вежливо — и только.

— Н-да!.. — заметил он (не разб.), когда молодой человек игриво отрекомендовался ему: — вот и вы, наконец, вашей собственной особой… Очень рад-с. Н…да! Давно ли приехали?

Аргунов отвечал, что приехал вчера вечером.

— Н…да, вот видите… Ну-с… что я хотел сказать? н…да! Так вы ужо пока отдохните с дороги, а там мы подумаем, что о вами делать…

Аргунов молча поклонился.

— Я бы вам советовал явиться к вице-губернатору… сегодня же… н-да… — продолжал его превосходительство, старательно приглаживая свою лысину.

— Отсюда я прямо пойду к нему, — заметил почтительно Аргунов.

— Н…да, и прекрасно! — сказал губернатор: — вы к нему и зайдите… Ну-с… надеюсь, вы (не разб.) оправдаете и…. ссориться нам с вами, думаю, не придется…

Аргунов сказал, что постарается сделать все, что может.

— Н…да, я надеюсь… — повторил губернатор и раскланялся.