Болела голова. Смирнов с раскаянием вспоминал вчерашнее застолье. Он давно давал себе слово больше не участвовать в коллективных увеселениях своих коллег, но всякий раз не мог уклониться. Дело было не в количестве выпитого, а в его последствиях. Смирнов не переносил водку, и даже одна рюмка вызывала длительные головные боли. Более всего Смирнова грызло раскаяние от бесцельно потраченных денег. Его денежный вклад всегда был больше выпитого и съеденного, а удовольствие сомнительным. Смирнов увиливал от таких мероприятий, а попав на них долгое время дурил коллег незаметно выливая водку на пол. Однажды пойманный с поличным, он теперь постоянно находился под присмотром и был вынужден выпивать свою долю.
Утро было премерзким. За окном сыпал мелкий дождь. Серые, когда-то небесно-голубые панели навевали тоску, лампа дневного света своим жужжанием сверлила мозг. Из-под кипы папок опасливо выполз таракан, настороженно шевеля усиками. Экономичным, точно рассчитанным движением Смирнов, используя остро оточенный карандаш, нанес смертельную рану таракану. Затем брезгливо сморщившись, щелчком сбил насекомое на пол.
Смирнов встал и, стараясь держать голову ровно (наклон и поворот вызывали боль), отправился в приемную к шефу. Секретарша шефа, Танечка, девица броской наружности, сделав сосредоточенное лицо печатала на компьютере, держа перед собой несколько листов бумаги исчерканных корявым почерком начальника. Рядом на тумбочке стояла остывшая чашка кофе и початая плитка шоколада.
— Танечка, у вас не найдется таблетки от головной боли? — Смирнов старательно поморщился, придав своему лицу страдальческое выражение.
— Для вас, Арсений Викторович, всегда, — бодро и обворожительно улыбнулась Таня.
Она встала со стула и, присев, принялась копаться в тумбочке стола. Вид ее ягодиц, туго обтянутых короткой юбкой, линия бедер и гордо носимый бюст, заставили Смирнова судорожно сглотнуть слюну и притвориться заинтересованным набираемым текстом. Таня, наконец, нашла нужную таблетку и выпрямившись во весь свой рост, протянула ее Смирнову, обдав его запахом дорогих духов, производства одной иностранной державы. Мысль о том, что сбросив десяток лет он бы приударил за ней, была самообманом. При возрасте более чем среднем и при росте меньше ниже среднего у него не было ни каких шансов завоевать внимание рослой, гвардейских пропорций Татьяны. Оставалось благодарно улыбнуться, довольствуясь прикосновением к ее мягкой и румяной ладошке и, сохраняя достоинство, удалиться.
Запив таблетку теплой, резко пахнущей хлором водой, Смирнов заставил себя взяться за работу. Следовало просмотреть сводку событий за ночь. Одно изнасилование, Смирнов улыбнулся — не его профиль — но принялся читать протокол.
Картина, впрочем, ясная: прапорщик Ложкин, находясь в отпуске, получив известие о рождении сына, на радостях выпил и ему захотелось женщину, на которой и был пойман с поличным. Смирнов ясно представил себе этого несчастного прапора, утомленного длительным воздержанием. Да и пострадавшая, скорей всего, была какая-нибудь расфуфыренная голоногая телка. Дело можно и нужно спихнуть в военную прокуратуру, пусть сами разбираются с этим дураком. Далее: в сквере Героев Революции патруль подобрал мужчину, бьющегося в эпилептическом припадке. Пострадавший, гражданин Физгеер, доставлен в городскую больницу с тяжелыми телесными повреждениями. Hу и фамилия! За ночь в городе произошло несколько пьяных драк и семейных скандалов, количество которых не превысило среднестатистическое, и один несчастный случай со смертельным исходом. День, похоже, начался удачно и не добавил новой работы. Hужно только выполнить формальности по несчастному случаю, что вполне по силам стажеру. Для успокоения он заглянул в протокол и присвистнул: в присутствии шести свидетелей от взрыва монитора погиб Борис Оголовский, владелец сети магазинов «ОГО!». Дело усугублялось тем, что это произошло в доме его основного конкурента Владимира Бороды, ранее дважды судимого. Все свидетели в один голос твердили о какой-то компьютерной дуэли и о загадочном программисте, который исчез с места происшествия. Смирнов в отчаянии сжал свою лысеющую голову, подвергшуюся новому болевому припадку. Дело, как видно, не такое простое.
Зазвонил телефон. Hе городской, а красный, без номеронабирателя, с резким и неприятным зуммером, для прямой связи с начальством. Hачальник вежливо и требовательно попросил его зайти. Снова проделав длинный путь по коридору, он очутился в приемной, через которую проскользнул, изо всех сил стараясь не фиксировать взгляд на длинных, соблазнительно изогнутых ногах Танечки. Это вполне удалось.
