Этим вечером, поздно придя с работы, я еще долго не мог уснуть. В квартире было темно. Бабушка, с которой мы жили вдвоем, в обычной московской «однушке», уже давно спала, вдоволь насмотревшись обязательных ежевечерних сериалов. Я быстро расправился с оставленным для меня нехитрым ужином и, открыв на кухне окно, стал с наслаждением вдыхать свежий ночной воздух. Была середина июня, и аромат цветущих лип придавал ему свой особый, нежно-пряный оттенок, от которого у меня слегка даже закружилась голова. Облокотившись о подоконник, я смотрел на улицу, провожая, безучастным взглядом, изредка проезжающие мимо машины. Жили мы на небольшой улочке, и кроме дорожного шума ничто не нарушало тишину, ночами приобретавшую особую пронзительность для слуха горожан, с рождения привыкших к повышенным децибелам. На следующее утро меня ожидал обычный, семичасовой подъем, но спать, несмотря на нелегкий рабочий день, почему-то совсем не хотелось. Налив стакан холодного яблочного сока, я продолжал стоять у окна, смотря в темноту.
В какой-то момент за стеной, в комнате, раздался громкий храп, заставивший меня только улыбнуться. Волей обстоятельств, я жил с бабушкой последние полтора года и мелкие житейские вопросы, поначалу вызывавшие постоянное раздражение, успели сгладиться. Я переехал к ней после развода, не желая возвращаться к родителям, которые за пять с лишним лет успели отвыкнуть от моего присутствия. С бабушкой, которая меня вырастила, общий язык найти было легче, да и определенная помощь старушке, уже перешагнувшей за седьмой десяток, была не лишней. Конечно, у меня был уже некоторый жизненный опыт, красавица дочка, неплохое материальное положение, но в целом ничего не изменилось, и к 32 годам я пришел к тому, с чего начинал. Купить собственное жилье не представлялось возможным, так что, разведясь с женой, я вернулся в исходное состояние, а именно — в старую бабушкину квартирку, расположенную на втором этаже обычной панельной пятиэтажки.
Думая обо всем этом, я сам не заметил, как начал дремать, и встрепенулся, уже достав носом почти до самого подоконника. Ночь вступала в свои права, стало немного прохладно и, глубоко зевнув, я зябко повел плечами. Дальше сидеть не имело смысла, а потому, прикрыв окно, я наскоро провел обычный вечерний туалет, и прошел в комнату, где с наслаждением растянулся на кровати…
….Было около двух часов ночи, когда сильнейший удар, раздавшийся прямо под нашими окнами, вдруг заставил меня проснуться. Буквально подпрыгнув от неожиданности, я инстинктивно встал и, немного пошатываясь, еще в полусне, подошел к окну. Увиденное мною зрелище мгновенно сняло остатки сна — прямо под нашим балконом стоял вдребезги разбитый черный минивэн. По пути, перескочив через бордюр, он проломил ряд густых кустов, окаймлявших тротуар и, ударившись боком о крупную липу, со всей силы врезался в стену дома. На пустынной дороге не было никаких следов торможения, так что, по всей видимости, водитель просто заснул за рулем.
* Бабуль, ты слышала? — сказал я, продолжая смотреть вниз. — Иди, посмотри!
Не дождавшись ответа, я удивленно оглянулся — старушка всегда спала очень чутко.
* Бабуль!
И снова тишина.
* Что за черт?!
Не на шутку встревоженный, я включил в комнате свет и, осторожно, вдруг испугавшись самого худшего, посмотрел на бабушку… но нет, женщина мирно спала. Кожа имела обычный цвет, а грудь поднималась от ровного глубокого дыхания.
Тем не менее, все мои попытки разбудить ее ни к чему не привели. Находясь в полном смятении, я снова подбежал к окну, еще раз посмотрел вниз на разбитую машину, а затем бросился к телефону, висевшему в коридоре. Несколько раз я набирал номер за номером, но все мои попытки дозвониться до скорой помощи или полиции, ни к чему не привели. Продолжая с надеждой слушать ровные гудки, я снова подошел к окну, и тут впервые до меня начала доходить фантасмагоричность происходящего. Действительно, ведь казалось бы, от звука сильнейшего удара, эхо которого прокатилось по всей улице, должны были проснуться десятки людей. При этом, любопытство и желание помочь, конечно же, вывело бы некоторых из них на улицу и, тем не менее, там стояла поистине гробовая тишина. Мало того, ни в одном из окон не включился свет, а в тех немногих из них, в которых он горел до этого, не появилось ни одного человека.
