Следственный эксперимент

В пожелтевших подшивках газет я прочитал о подвиге молодого человека, который вступил в схватку с матерым бандитом. Не поверилось. И немудрено. Безусый юноша, студент Ереванского политехнического института Михаил Мкртчян, находясь на производственной практике в Минске, случайно увидел на улице бежавшего ему навстречу вооруженного грабителя. Услышал доносившиеся вслед крики. Увидел у того в руке пистолет. Бандиту и в голову не приходило сворачивать с тротуара, по которому шел навстречу юноша. Он был уверен, что дорогу ему расчистят сами прохожие. Чего стоил один только вид человека, совершившего преступление, да еще с пистолетом в руке. Бандит не ожидал, что юноша, которого он не хотел замечать, так стремительно преградит ему путь. Он не успел выстрелить. Начавшаяся неожиданно схватка застигла его врасплох и ошеломила.

Это произошло более двадцати лет назад. Тогда о Михаиле Мкртчяне писали белорусские газеты. Рассказывалось в них о геройском поступке, о том, как министр внутренних дел республики вручил парню именные часы. Потом о нем писали молодежные газеты Армении. Спустя так много лет мне захотелось узнать о дальнейшей судьбе выпускника политехнического. Признаюсь, недолго пришлось искать героя. Выяснилось, что он стал прекрасным инженером. А сейчас Мкртчян занимает ответственный пост. Разговорившись с Михаилом, я сказал, что хочу написать о нем. Он отговаривал. Мол, четверть века молчали, не вспоминали, а теперь, когда находится на ответственной работе… «Можно - после пенсии», - предложил он шутливо. Я сдался, но, думаю, не совсем.

Сейчас я вспомнил об этой истории потому, что в статьях, в которых авторы рассказывали о Михаиле, довольно часто встречались слова «ограбление»,

«грабитель», «бандит». Обычные, очень точные слова, без которых, наверное, невозможно рассказать о том, как вооруженный рецидивист напал на сберкассу и, наставив По перепугавшихся женщин пистолет, взял большую сумму денег. Около шестидесяти тысяч.

Работая над повестью о том, как выкрали из банка более полутора миллионов рублей, я должен был быть очень осторожным с терминами. В моем случае не было нападения, столкновения с охраной, с работниками банка. Была кража. Помню, даже спорили специалисты. Кто-то из них сказал: «Мягко выражаясь, украли… полтора миллиона рублей. Чуть меньше, чем во время «ограбления века»…

Преступление мне показалось значительным, из ряда вон выходящим. И захотелось непременно написать об ограблении банка. Захотелось еще и потому, что буквально с первых часов мои знакомые, а подчас и незнакомые по-разному, по-своему рассказывали о «взятии банка». Чуть ли не у каждого была своя версия ограбления.

К версиям я еще вернусь. Пока скажу читателю, что не собираюсь во всех подробностях описывать многосложную работу оперативной группы, которую создали сразу же после совершения преступления. В группу входили опытные работники милиции и прокуратуры, представители других служб. Я попытаюсь лишь рассказать о работе одного прокурора, который давно стал легендой в нашем городе. О нем рассказывали были и небылицы. Называли его провидцем, оракулом. Говорили еще, что он становился беспомощным, если преступление совершали неопытные подростки или великовозрастные дебилы. В таких случаях прокурор, который долгие годы работал в уголовном розыске, потом следователем прокуратуры по особо важным делам, просто терялся. Он не мог предвидеть действий преступников. Чтобы предугадать очередной шаг человека, совершившего преступление, надо поставить себя на его место. А чтобы рассказать о самом провидце, оракуле, надо видеть его непосредственно в работе.

Я видел прокурора в его кабинете, из которого он редко выходил. Он творил, как творит ученый в лаборатории. Я следил за его медлительными движениями, за ходом его мыслей. И подумал, что скорее расскажу, нежели покажу события, связанные с ограблением банка и раскрытием преступления. Надо было бы поступить наоборот, но я все же решил рассказать. Еще не приступив к работе, я чувствовал, что напишу не просто очередную повесть, а повесть-репортаж. Одно знал твердо: в прокурорском кабинете я лишь соберу материал, услышу о самих преступниках. А вот репортаж придется вести непосредственно с места, где проводится следственный эксперимент…

В те августовские дни я по утрам спешил в кабинет прокурора, как на работу.

Собственно, так оно и было. Моя работа для других незаметна, никому не в тягость. Сидел в сторонке, чаще всего в уголочке, и слушал. Не сказал бы, что легкое это дело - слушать, и слушать внимательно, о чем говорят другие, запоминать, записывать то, что может пригодиться. А ведь еще надо знать, что именно может пригодиться, а что лишнее. Нынче не так важно получать информацию, как не загромождать память лишним грузом. И я записывал.

Прокурор Арташес Суренян каждое утро, встречая меня, говорил одно и то же:

«Садитесь вон там в углу. Сегодня, по-моему, для вас будет день интересным». Но никогда не раскрывал своих планов заранее. Не было исключением и то августовское утро. Суренян, бросив с ходу свое традиционное, добавил: «Следственный эксперимент». Он не сомневался в том, что я хорошо знаю, что это такое. Я действительно знал, о чем идет речь. Знал, с какой скрупулезностью будут «повторять» само преступление. На том же месте, лучше в то же самое время суток.