От автора: Однажды мне приснился сон. Очень реалистичный. Словно иду я по Дмитровскому шоссе в центр. Прямо по магистрали. Под ногами — разломанный асфальт, трава и низкие деревца. Домов на обочине дороги нет, только кучи каменного мусора. И лишь на Тимирязевской стоят обгрызенные сверху высотки, завалившиеся набок. Стекол в окнах нет. А в пустом оконном проеме на втором этаже ветер треплет белым флагом случайно уцелевшую занавеску. Я подняла глаза вверх. А там — низкое темно-серое небо варит в тучах ледяную крупу… И мне стало страшно: неужели все это сотворили мы, люди?
Но эта книга не об ужасах постапокалиптического времени, не о войне и насилии, а о детях и подростках, чудом выживших в этом аду. Верящих в чудеса, ждущих ласки и настоящей человеческой любви. Своими руками и неугомонными душами создающих добро и светлое будущее.
Глава первая. Айка и ее Дом
Айка, не задумываясь, скользила по вспучившемуся от напора травы и древесных корней асфальту. Перепрыгивала бетонные завалы, приветливо размахивающие молодой порослью под напором летнего ветерка и прятавшие между ветками ржавую арматуру. Еще две относительно проходимые улицы, бывшая заводская территория, пустырь — и она дома!
Девушка мимоходом бросила взгляд на часы. Старенькая сорокалетняя «Заря» успокаивающе тикала крошечными шестеренками и показывала десять утра. Айка покачала головой. Солнце сквозь белесую пелену светило все жарче. Если бы она опоздала хоть на час, пришлось бы пережидать пятидесятиградусный ад где-нибудь под развалинами. А ребята в убежище сошли бы с ума от беспокойства.
Айка вихрем пронеслась по вывернутой рельсе бывших товарных путей над заросшим огромной крапивой рвом. На секундочку улыбнулась промелькнувшей мысли: земля от этой безумной жары трескается и плавится, а жгучие стебли, потряхивая резными листочками, стоят себе и радостно принимают солнечные ванны. Хотя какое теперь солнце: чуть видать из-за туч. Отец говорил — парниковый эффект.
Так, а теперь — осторожней. Здесь, в бывшей промзоне, иногда промышляют выходцы из-под земли и чужих территорий. Прислонившись спиной к неповрежденной стене одноэтажного кирпичного домика, она внимательно выглянула из-за угла. Вроде чисто. Чирикают беспечные птички. Не боятся, глупые, что на них могут поставить силки! Айкина команда птиц не ловила, но жители метро их очень уважали без перышек и в хорошо вываренном виде. Радовало одно: они забредали сюда достаточно редко. Слава всем Богам, что не успели-таки московские власти провести ветку в конец Дмитровского шоссе! Иначе, может быть, и не выжили бы Айка и те ребята, которых она подбирала умирающими в развалинах погибшего города.
Поправив на голове стянутый резинкой капюшон, а на руках — кожаные перчатки, Айка оттолкнулась от стены и одним длинным прыжком перемахнула через открытый всем взглядам и ветрам разъезд между строениями, заныривая в узкий лаз под металлическим ржавым хламом. И быстро на локтях и коленях поползла к забору. Уж очень ей не понравилась цепочка следов, которой предыдущим вечером еще не было. Отдышавшись и прислушавшись, она нырнула в канаву под покореженными листами, до сих пор крепко прижатыми к толстым квадратным столбам.
Все-таки в этом году лето пришло очень рано. Конец мая, а днем на улицу выйти совершенно невозможно! Во-первых, из-за жары трудно дышать, во-вторых, активизировались аборигены, пережившие зиму и рыщущие в поисках еды, воды, одежды и лекарств. Айка проверила рюкзачок. Белочка опять заболела. Пришлось тащиться в ночь на Савеловскую. Там, в подвалах разрушенных цехов МСЗ и Станколита круглосуточно работал рынок. Правда, денег у продавцов и покупателей не было. А был натуральный обмен. Айке нужно лекарство. А многим — фильтры на респираторы. Благодаря родителям, этим добром у нее полностью забит схрон под дальними гаражами. И теперь она возвращалась, неся в маленьком рюкзачке целебный груз.
Девушка выползла на горку, стараясь не высовываться из-за березового подлеска, и оглядела пустырь. Жухлая трава, кирпичные обломки, листы железа, принесенные ударной волной от ближайших гаражей и проржавевшие почти насквозь. Тишина. Айка кубарем скатилась с холма и, пригибаясь, понеслась по твердой земле. Здесь следы можно не прятать. На спекшейся корке их все равно не видно. Едва слышный шорох донесся до спрятанного под капюшоном маленького ушка. Девушка приподняла респиратор и едва слышно свистнула. Тут же над кучей хлама поднялись локаторами кончики лохматых ушей. Вот теперь можно идти не скрываясь. Стая Ковбоя Джека вернулась с ночной охоты, и надежно охраняет периметр.
Дикие собаки здесь жили еще до ядерного удара. Охраняли гаражи, размножались и расселялись в огромной промзоне, где сердобольные охранники и рабочие подкидывали им еду. А когда город был разрушен, выжившие в огненном и радиоактивном вихре псы сбились в голодные и никого не щадящие стаи, добивающие не погибших при ударе людей и животных. В конце концов, за десять прошедших лет здесь остался только один хозяин — Ковбой Джек. Огромный, серый и лохматый кавказец железной лапой правил своими подопечными, не давая им вляпаться ни в зоны повышенной радиации, ни под ружья и пистолеты охотников за свежатинкой из метро. И, самое главное, он умел прокормить соплеменников. Темными безлунными ночами черные лохматые тени во главе с красноглазым вожаком вылетали на растерзанные улицы. Печальна была участь тех, кого стая встречала на своем пути. Зато ранним утром, сытые и довольные, они всегда возвращались к Айкиным гаражам и ложились спать под бетонными завалами. Лишь Джек выбирал место повыше и в полудреме контролировал окрестности. С ребячьей командой у псов соблюдался вооруженный нейтралитет. Ребята не охотились на их территории, и все несъедобное с человеческой точки зрения выносилось для стаи на пустырь. А после того, как пять лет тому назад, суровой снежной зимой родители открыли для собак уцелевший гараж и набросали в него тряпок, Джек включил их комплекс в свою сферу охраны и перестал нападать. Но людям пес не доверял и близко не подходил. Случалось, неосторожные и незваные гости заходили на подведомственные собакам территории между МКАДом и железнодорожной веткой. Скольжение на грани тьмы и света — человек даже не успевал достать пистолет и понять, что происходит, как от него не оставалось даже кровавого пятна.
