...
И ответил дух добра и чистых стихий Агура-Мазда на вопрос растерянных людей, ищущих бога, в чём зерно его учения: «Кто пашет поле, кто сеет хлеб, тот возделывает Аша – Царство Света и Правды».
Авторский пересказ из «Авесты»
Если вы путешествуете из Петербурга во Псков, вам не миновать Сиверского городка, что в тридцати верстах к югу от Гатчины. А остановитесь здесь на денёк, непременно загляните в увеселительное заведение под вывеской « У Анграманна ». Владеет злачным местом «новый русский» неопределённого возраста по редкому, можно сказать, редчайшему имени Эшмо , по фамилии, вынесенной на вывеску над входом в погребок. Развязные завсегдатаи, почти жильцы подполья, предпочитают кличку халдей . В советское время знали в городке Анграмановых . Перестроечный представитель этого рода сообразил, что слог « ман » явная находка при занятии бизнесом . Добавьте теперь второе «н» к тому « ману »! Звучит? Супер , выражаясь на современном великом и могучем сленге.
Эшмо Эшмович Анграманн (так в паспорте гражданина Российской Федерации), человек малообщительный во вред заведению, о происхождении своём ни слова, кривой усмешкой отвечает на досужий вопрос, не с Кавказа ли он. Порывшись в городском архиве, можно, наверное, обнаружить автобиографию какого-нибудь Анграманова (с одним «н»). Бросится в глаза странный почерк, будто рука привыкла не буквы, а иероглифы писать. Возможно, жизнеописание не обойдёт и предков автора. Ими окажутся некие парсы , уроженцы Бомбея. Они якобы бежали из порабощённой английскими империалистами Индии. Однако всеведущие сиверцы утверждают, что владелец кабачка и всего каменного дома с угловой башенкой, похожего на маленький замок, натуральный семит. И в подтверждении своей уверенность укажут на выдающийся нос предпринимателя, назвав его «шнобелем», на мелкую волнистость конских (по жёсткости) волос на голове да на оттопыренные, острые уши. Ради справедливости, возражу: подмеченная «волнистость» характерна отнюдь не для сородичей царя Давида . Скорее для персидских мужей эпохи Ахеменидов. Взгляните на их рельефы.
Местные историки-любители к этой интересной информации добавят, что Анграмановы в каждом поколении были представлены единственным ребёнком – мальчиком, которому неизменно давали имя Эшмо. И вот какая странность: никто здесь не видел жён, хозяек, вообще работниц. Когда очередной Ангроманов отдавал Богу душу, объявлялся взрослый сын, фигурой, лицом и манерами похожий на усопшего отца («как две капли воды» говорят в таком случае). Он вступал во владение недвижимостью и делом. Предание упоминает здесь постоялый двор задолго до появления Сиверского городка. Обнаружен старинный портулан Ингерманландии, как шведы называли Ижорскую землю. На нём, у перекрёстка дорог, показано одинокое строение, трактир по всем признакам. Кому оно принадлежало, неведомо. В народной памяти, кроме вереницы Эшмо, ни одного имени не осталось.
При царях, выправляя паспорт, на вопрос «православный или какого другого исповедания?» энный по счёту наследник трактира отвечал: « Верю в Спасителя, рождённого от девы ». Понятливый чиновник записывал пришлого (с виду басурмана) православным. Новый прихожанин посещал Дом Божий по большим праздникам. Вперёд, к именитым, не протискивался, скромно выстаивая службу в затенённом углу придела.
Революция не стала рубить сук на котором комиссары отдыхали за чаркой после борьбы за счастье человечества. Первым нэпманом здесь стал Анграманов. Последовавшая национализация превратила трактир в подвальную «точку общепита» со скучным собственным названием «Столовая» (в народе – «столовка»), где подавали вино в разлив. К удивлению многих, на должность заведующего был назначен «нетрудовой элемент». Он вовремя вспомнил о своём более чем пролетарском происхождении. Оказалось, его бомбейские праотцы были рикшами. То есть возили на собственных горбах колонизаторов. В анкетах заведующий не писал, как другие, «атеист». Он многословно подчёркивал свой атеизм отрицанием Христа и Христовой церкви, а также Торы и Корана, буддийских ценностей и языческих верований. Здесь необходимо отметить, что никто из колена Анграмановых в вопросах веры ни разу не солгал – ни царским, ни советским чиновникам. Причина этого станет понятна позже. Что – что, а этическое правило «не солги» никем из них не нарушалось. Они всегда говорили правду, но настолько иносказательно, что можно было толковать сказанное так и сяк. Из тонких, резко изломанных, будто зигзаг, уст Анграмановых бранные слова не вылетали. Даже чёрта они называли чёрным ангелом , а плохую девчонку дэвкой, и это «э» облагораживало неблагозвучное слово.
Ещё один признак был характерен для всех, кто звался Эшмо: они плохо переносили солнце. В ясную погоду тот или иной Ангроманов покрывал голову шляпой с широченными полями, а когда дневной свет был особенно ярок, вообще старался не выходить из дому. Да что там солнце! Наблюдательные сиверцы заметили, что и в самый глухой ненастный вечер в «маленьком замке» сразу гасили все огни, лишь хозяин выпроваживал из кабачка последнего посетителя. Будто не люди, а видящие в темноте кошки населяли дом. Сиверский городок в лице одного из Эшмо открыл в России эру очков с затемнёнными стёклами, причём, такой черноты, что проще было бы накладывать на глаза повязку из плотной ткани.
