Восточное побережье Англии, 1816 год
Изменник, обесчестивший короля и страну!
Отвратительные обвинения не давали покоя, парализуя воспаленный мозг Адама. Кровь в жилах леденела, как вода, плескавшаяся у ног. Волны разбивались о каменистый берег в неугомонном ритме, чайки камнем падали вниз и взмывали в небо, а он все стоял неподвижно, жадно всматриваясь в серые каменные стены, возвышавшиеся над скалами. У него засосало под ложечкой. Адам Горацио Хоксмор, пятый граф Керрик, солдат, лорд и джентльмен, наконец-то вернулся домой.
Но зачем? Чтобы быть униженным? Изгнанным? Вздернутым на виселице? Неподходящее наказание для человека, который должен был пойти но стопам своих прославленных предков и служить королю и стране, человека, которого обучили безжалостно убивать во имя чести и традиций.
Мак, лучший друг Адама, сидевший в маленькой лодке позади него, указал на красное пятно, проступившее на куртке Керрика:
– У тебя снова пошла кровь.
Адам пожал плечами и, ловко балансируя на гребне очередной волны, бешено несущейся к берегу, вывел лодку на спокойную воду. Еще будет время осмотреть рану и сломанные ребра, сначала нужно позаботиться о безопасности.
– Бывало и похуже.
Порывшись в кармане, Адам вытащил банкноту в тысячу фунтов. Жалкие гроши, но это все, что он мог предложить. Когда Адаму понадобилась помощь, Мак, не задумываясь, примчался во Францию и прятал его, пока не представилась возможность отплыть в Англию. Он скрывал Адама на «Полярной звезде», сам же изучал обстановку в замке Керрик, чтобы убедиться, что его владелец может туда возвратиться. Он разузнал о предполагаемом предательстве Адама, хотя никогда не ставил под сомнение его невиновность.
Адам протянул другу банкноту:
– Возьми это.
– Черт побери, не нужны мне твои деньги.
– Не будь ослом!
Сдернув с головы шапку, Мак запустил пальцы в непокорные рыжие кудри и задумчиво сощурился. Он искал какой-нибудь веский довод, чтобы переубедить Адама, однако это оказалось пустой тратой времени. Если уж Адам что-то решал, проще было потопить целый флот, чем заставить его передумать.
– Если мне суждено гнить в Ньюгейтской тюрьме, – сказал Адам, – то предпочитаю, чтобы мои деньги достались тебе, а не моему глупому кузену. Сесил спустит все на шлюх, карты и скачки. И, кроме того, тебе нужны деньги. Это самое малое, что я могу для тебя сделать. Если что-нибудь понадобится, свяжись с лордом Уинкомом.
– То есть если ты погибнешь.
Мак всегда был излишне прямолинеен. Адам снова пожал плечами:
– Не исключается и такая возможность. Но я не позволю запятнать честь нашей семьи, так что мне не остается ничего другого, как доказать свою невиновность. Теперь иди. И не рискуй своей бесценной шеей. Помни, ты не видел меня с той ночи в «Рогатой русалке».
Мак коротко кивнул, спрятал деньги в шапку и нахлобучил ее на голову, затем веслом оттолкнул лодку от берега.
– А что за ночка была, приятель! – Он выразительно посмотрел на Адама. – Будь осторожен! Если понадоблюсь, ты знаешь, как меня найти. Желаю удачи!
Адам не стал спорить. Он никогда не полагался на удачу и определенно не дожил бы до своих двадцати восьми лет – три кампании в наполеоновских войнах и последние восемь месяцев во французской тюрьме, – если бы не разум, терпение и тренировка, не раз спасавшие ему жизнь. Стремление выжить и непреодолимое желание вернуться в Англию, чтобы найти ублюдка, опорочившего его доброе имя, двигали им.
Стоя в одиночестве на берегу, он наблюдал, как лодка Мака исчезает в туманной мгле. Вокруг него чайки встречали новый день пронзительными криками, свободно паря над скалами и морем. Адам позавидовал их свободе.
Пробравшись по берегу, он протиснулся за огромный валун, загораживавший вход в узкую пещеру. Адам вытащил из кармана сальную свечу и кремень и зажег ее. Отвратительный запах заполнил маленькую пещеру, всколыхнув воспоминания о бесконечных часах ожидания и неизвестности, изоляции и пустоты, которые, казалось, никогда не покинут его.
Нужно выбросить из головы неприятные мысли и добраться, наконец, до своей спальни в замке. Бок у него болел, началась лихорадка, жар тела не могли поглотить даже холодные сырые стены пещеры. С трудом передвигая ноги, Адам заставил себя продолжать путь. В конце концов, он сбежал не для того, чтобы умереть здесь, в тайном подземелье собственного замка! Крошащиеся ступени медленно поднимались вверх, потом резко сворачивали налево и заканчивались у дубовой двери.
В углу он нашел и с трудом отодвинул два засова, затем изо всех сил уперся плечом в этот почти непреодолимый барьер. Все его мускулы кричали от напряжения, но проклятая дверь даже не шелохнулась. Наконец, после нечеловеческого усилия и дюжины проклятий, половина четырехфутовой секции медленно сдвинулась. Адам закрыл глаза, из груди его вырвался глубокий вздох облегчения, и он вступил в свое убежище.
Открыв глаза, Керрик нашел все на своих местах. Любимое огромное кресло, обитое мягкой бордовой кожей, с широкими подлокотниками, сделанное по его специальному заказу, все так же стояло у камина. Резной фамильный герб – «In honore defendimus» – «В чести наша сила» – висел над очагом. Скамеечка для ног, отделанная такой же, как и кресло, бордовой кожей, и стол красного дерева стояли рядом. Старинные доспехи разместились в углу напротив. Маленький письменный стол, еще одно удобное кресло, большой деревянный сундук и огромная кровать довершали убранство комнаты. Мебели не много, но именно та, что нравилась Адаму. Будучи солдатом, он не терпел беспорядка и хаоса, как человек, он наслаждался роскошью и изяществом деталей. Слабый запах сапожного крема и дыма заставил его вспомнить, сколько крови он потерял. Замок должен быть абсолютно пуст, и уж совершенно точно никто не стал бы разжигать камин в его спальне. Наверняка ему это почудилось.
