Вид из окна генерала Блицкрига не вызывал вдохновения, если не сказать больше. Окно выходило на забитую машинами автостоянку и глухую стену, которую давно уже следовало заново покрасить, или снести. Тем не менее, этот вид в какой-то мере характеризовал статус Космического Легиона, а точнее — отсутствие такового. Поскольку Легион постоянно испытывал недостаток в финансировании, то даже помещение штаба приходилось снимать в районе с очень низкой арендной платой. Тот факт, что в кабинете Блицкрига вообще имелось окно, свидетельствовал о его высоком положении в этой организации.
— Разрешите, сэр?
Генерал оторвался от окна, обернулся и увидел застывшего в дверях кабинета адъютанта.
— Да?
— Вы просили уведомить вас, как только полковник Секира уедет в отпуск, — произнес адъютант, обращаясь не по форме. Отдание чести, как и собственное мнение, не считалось в Легионе обязательным, а потому встречалось крайне редко.
— Ты уверен? Сам видел, как она взлетала?
— Ну, сэр, я видел, как ее катер взлетел, а потом вернулся без нее. Корабль, на котором для нее забронировано место, покинул орбиту, так что, полагаю, она на борту.
— Славно, славно, — произнес генерал, почти про себя, на лице его мелькнула одна из редких улыбок. — И пробудет она в отпуске несколько месяцев, по крайней мере.
Из-за длительности космических перелетов, даже при движении со сверхсветовой скоростью, отпуска обычно бывали продолжительными, так что адъютант не увидел ничего необычного в долгом отпуске Секиры, к тому же она уже несколько лет копила отпускное время. Однако, озадачивало поведение генерала. Удивительно, почему это Блицкриг, один из трех командующих Космическим Легионом, проявляет такой интерес к давно запланированному отпуску какого-то полковника.
— Несомненно, нам будет недоставать ее, — заметил адъютант, стараясь выудить побольше.
— Некоторым ее будет недоставать больше, чем остальным, — туманно выразился Блицкриг, и его улыбка стала слегка натянутой.
— Сэр?
— Полковник — прекрасный офицер и администратор, — сказал генерал, — настолько, насколько это возможно в армии. И все же, она всего-навсего человек — к тому же женщина — и склонна испытывать привязанность к определенным лицам и подразделениям, находящимся под ее командованием. Совершенно естественно, что она использует свое служебное положение, чтобы отстаивать их интересы здесь, в штабе, а также выгораживать их, когда они проштрафятся.
— Полагаю, это так, сэр, — произнес адъютант, неожиданно ощутив неловкость от того, что комментирует действия вышестоящего офицера.
— Ну, так это скоро изменится, — заявил генерал, опускаясь в кресло у своего письменного стола. — Пока она в отпуске, большую часть ее обязанностей выполняют другие офицеры штаба, но я устроил так, что одно подразделение в ее отсутствие будет подчиняться мне лично.
— Какое же подразделение, сэр?
Блицкриг уставился в одну точку на дальней стене, и стал похож на голодную жабу, подстерегающую муху.
— Я говорю о капитане Шутнике и его пресловутой роте «Омега».
Адъютанту вдруг стало все абсолютно ясно.
В штабе хорошо знали, что генерал Блицкриг в последнее время твердо вознамерился отдать под трибунал капитана Шутника за его действия сразу же после того, как он принял под свое командование роту «Омега» — подразделение, специально сформированное, чтобы пристроить в него неудавшихся вояк, непригодных даже с точки зрения нестрогих правил и стандартов службы в Легионе. Подробностей никто не знал, но мятежный капитан после того инцидента не только вышел сухим из воды, но даже получил благодарность вместе с ротой. Догадки о том, как он этого добился, высказывались самые фантастические, хотя многие подозревали причину в том, что прежде чем поступить в армию и взять имя «Шутник», капитан был неким Виллардом Шуттом, одним из самых молодых во вселенной мегамиллионеров и потенциальным наследником обширной империи под названием «Шутт-Пруф-Мьюнишн». Этот факт стал известен после того, как Шутник проигнорировал традицию Легиона соблюдать анонимность и выдал свое подлинное имя и происхождение журналистам, привлекая таким образом беспрецедентное внимание к себе самому, своему подразделению и к Легиону в целом. Журналисты были в восторге, но генерал, очевидно, нет.
— Сообщите связистам, — сказал Блицкриг, не меняя ни тона, ни улыбки. — Пусть они свяжут меня с Шутником. У меня есть задание для него и его бандитской шайки.
— Да, сэр, — вытянулся адъютант и быстро ретировался из кабинета.
Несколько вопросов беспокоили адъютанта, пока он направлялся к связистам, чтобы передать приказ генерала.
Во-первых, он и сам подумывал подать рапорт о переводе в роту Шутника, и ждал только подходящего случая, чтобы подать необходимые для этого бумаги. Теперь же ему казалось, что момент неподходящий, как из-за настроения генерала, так и потому, что тот, похоже, приготовил кое-что неприятное для «Омеги» и ее командира.
Во-вторых, он спрашивал себя, знает ли капитан Шутник о враждебности генерала, и если даже знает, то сможет ли справиться с предстоящими неприятностями, или избежать их.
