В безоблачном небе победно сияло солнце, и плавился асфальт, и жар с привкусом битума, задевая редких прохожих, лениво тянулся по переулку.
И вдруг — как грибной дождь — падает на сонный переулок громкий девичий смех. И, очнувшись от дремотных дум, прохожие поднимают головы.
В окне три девушки сидят за столом, и стол сплошь завален бумагами. Ну, что смешного в серьезных бумагах, хмурятся прохожие и вновь уходят в полудрему.
А в бумагах и, правда, смешного нет ничего. И задание, что поручено девушкам, более чем серьезное. И серьезен был начальник, когда зашел к ним перед отъездом. Бывший именитый спортсмен, он давно утратил и спортивную форму, и поклонниц и вовсе неизвестен, как знаменитость, им, юным созданиям, что родились в годы его спортивного заката; и манерность его жестов, и походка кота, что привык тешиться в восторге девичьих взглядов, кажутся девушкам в пожилом мужчине так нелепы и так смешны. Впрочем, они мало им озабочены и всегда рады, когда начальник (наконец-то!) куда-нибудь исчезает.
А бумаги — личные дела спортсменов; тех ждет праздник, поездка за границу на международные студенческие игры, а девушкам приходится тосковать над чьей-то писаниной. Анкеты спортсменов, их автобиографии, справки, подписи, печати — все должно быть в наличии, ведь тот, чью характеристику забыли снабдить круглой гербовой печатью или закорючкой секретаря райкома, никуда не поедет, будь он хоть потенциальным или даже уже свершившемся олимпийцем. Известное дело, не спортивные достижения главное условие поездки. Главное допуск КГБ.
Малейший недосмотр, и лавровая ветвь чемпиона отправится во враждебную державу, но девушки так далеки и от чужих держав, и от своего КГБ, и от Большого спорта, и от работы… Окончив год назад школу и не пройдя на дневное отделение в университет, они пришли в организацию, что первой попалась им на пути, поскольку не работать, даже если родители вполне способны и прокормить, и одевать своих чад, нельзя; то накатанная дорога в ряды тунеядцев, которыми занимается все то же КГБ, и могло то КГБ любую из них выслать из города куда-нибудь… далеко. К тому же, все трое благополучно поступили на вечернее отделение, и институты требовали справки о работе, ведь только тот, кто трудится днем, имеет право вечером учиться. Так и оказались три разные девы в одном очаровательном старинном особнячке. По прихоти не слишком разборчивой (а быть может, весьма изощренной?) судьбы. И были девчонки со стороны очень похожи друг на друга. Это потом, когда они закончат вузы и станут работать в солидных организациях и расти по службе, и работа у одной будет престижная, со словами уважения, у другой — с постоянным наблюдением партийных органов и их постоянными окриками и выговорами, а работа третьей — так, ничего интересного, не заметная и, пожалуй, никому не нужная; и личная жизнь сложится у них по-разному: у одной муж, как говорится, хороший, у другой муж нехороший, а у третьей — муж бывший; и дети — у одной будут расти тихие, без нареканий учителей и двоек в дневнике, другую соседи с бранью станут поджидать на лестнице, чтобы высказать ей все, что думают о ее сорванцах, что снова спалили в почтовом ящике газеты, измазали краской кнопки лифта и…, а у третьей детей не будет вовсе — вот тогда они, ныне юные девочки, начнут меняться и отличаться друг от друга и с годами станут совершенно друг на друга не похожи. И одна будет массивная, округлая, с одышкой; другая худущая до неприличия, а третья статная, как юная леди. Походка у одной тяжелая, у другой нервозная, у третьей плавная. Одежда у одной: все своими руками по выкройкам модных журналов, у второй — что придется, лишь бы подешевле да без особых хлопот, а у третьей — из дорогого ателье. И разговоры у них станут разные: кто про сюрреализм да стиль Кардена, кто про дороговизну детской одежды, что рвется каждый день, кто… Но они еще не представляют себя там, во взрослой жизни. Когда-то она будет. И будет ли. А то, что они иногда представляют себе как свое будущее, так далеко от него, что…
А сейчас девчонки разнятся лишь цветом волос, но кто узнает их по волосам? Окликнешь, думая: идет та, блондиночка, а оглянется блондиночка, а то не она вовсе, а та, что вчера была брюнеточка. А эта жгучая брюнетка — та самая, что только что проходила мимо в пепельном ореоле. (Это потом они не будут постоянно менять цвет волос: одной недосуг, а другая потому, что не любой цвет к лицу с возрастом.) Фигурка на всех одна: худенькая, юбчонки коротенькие, такие короткие, что только ноги и видны. Вот ноги и, правда, разные, по ногам их и различают. Но они о том не знают.
Они проверяют документы, и в этой рутине находят повод для веселья. Одна читает характеристики казенным тоном, другие — предугадывают, что написано дальше. И не ошибаются. Что там, за казенными бумагами, девочки не знают: ребята все им незнакомы, но девочки понимают, что, как и всегда, на соревнованиях окажется пестрая компания, и парни будут на любой вкус: и коренастые и стройные, и высокие и широкоплечие, и блондины и брюнеты, и голубоглазые и черноглазые, и весельчаки и зануды, и уравновешенные и психи, и галантные и грубоватые и откровенное хамье попадется среди них непременно, и будут парни из разных городов (и больших, и не очень), будут и те, что приехали учиться в город из деревушки; но все это будет когда-то потом и где-то там, а сейчас, когда девушки смотрят на характеристики, кажется, что все спортсмены-студенты — близнецы-братья: серые, однотипные, все, как один, хорошо учатся, принимают участие в общественной жизни, морально устойчивы, в быту скромны, общественные поручения выполняют добросовестно и в коллективе пользуются уважением.
