«Помни о прошлом, думай о будущем,
но в настоящем надейся только на себя».
Совет мудреца
– Великолепное начало дня! – мрачно сказала я, выныривая из вонючего омута, только что, возможно, спасшего мне жизнь. – Просто нет слов! А ведь как замечательно все начиналось…
Сплюнув жидкую грязь, я наскоро огляделась и, убедившись, что весело побулькивающая, прикрытая густым ковром из какого-то местного аналога ряски жижа простирается далеко во все стороны, тихо ругнулась.
– Нет, ну это надо?! Все было так хорошо… – приметив вдалеке островок из чахлых кустиков, под которыми наверняка должно было отыскаться какое-то подобие суши, я решительно поплыла в ту сторону. – Красивый дворец, чудесный сад, любимый мужчина на троне… и – на тебе! Я опять в луже! Причем в буквальном смысле слова!
Я раздраженно дрыгнула ногами, стряхивая новомодные туфли, чтобы не мешали плыть. Посетовала на путающееся в ногах платье, внезапно превратившееся в обузу, но снимать его в вязкой каше, которую смело можно было назвать болотом, не рискнула – вдруг, пока буду копошиться, окончательно запутаюсь в оборках и утопну? Я, можно сказать, только жить начинаю. И было бы обидно лишиться честно заслуженных благ из-за каких-то промокших тряпок.
– Тьфу! – выразила я свое возмущение вслух, усиленно подгребая в сторону гипотетического островка. Болото в ответ утробно булькнуло и выплюнуло из своих недр большой пузырь, который лопнул точнехонько у меня перед носом, щедро обдав мерзко воняющим содержимым. Не берусь судить о химическом составе данной субстанции, но, судя по мощному амбре, от которого мухи дохли на лету, лучше бы мне этого не знать: если всякий раз стремиться выяснить, чем именно тебя облили, никаких нервов не хватит.
С трудом проморгавшись, я удвоила усилия. Признаюсь, плавание вольным стилем в таких условиях – совершенно новый для меня вид спорта. Более того, звание Ишты никоим образом не облегчало мою задачу, если не сказать, что наоборот. В какой-то момент у меня сложилось впечатление, что здешняя местность вовсе не знала Хозяев и слыхом не слыхивала, что вообще-то обязана хотя бы иногда нам помогать. И Знаки мои никак не отреагировали: не потеплели, не похолодели, как если бы поблизости обитала нежить.
Как-то незаметно привыкнув к мысли, что на Равнине, в Горах, Долине, в Лесу и Степи я всегда могу рассчитывать на поддержку, было нелегко обнаружить, что далеко не везде меня ждут с распростертыми объятиями. И не только не рвутся помочь, но еще и притопить норовят, чтобы жизнь медом не казалась.
Другое дело, что я – девушка упрямая. Но даже с учетом этого обстоятельства мне пришлось приложить немало усилий, чтобы добраться до намеченной цели.
Какое-то время я приходила в себя, пытаясь осознать произошедшее. Потом, как водится, поругалась, грозя страшными карами неизвестному гаду, благодаря которому оказалась на краю света. Затем обнаружила, что во время насыщенного монолога я, как обычная светская дама, совершенно машинально пытаюсь привести в порядок изгаженное платье, но быстро опомнилась и, поднявшись со склизкой кочки, торопливо огляделась.
Ну так и есть – болото. Бескрайнее море вяло колыхающейся воды, тут и там прореженное грязевыми кочками с гордо торчащими пучками пожухлой травы. Группка чахлых кривых деревьев вдалеке. Поваленные, наполовину заросшие мхом стволы, грязно-зеленого цвета ряска. Немалая проплешина в том месте, где я только что проплыла. Несколько крохотных островков, похожих на тот, который мне удалось оккупировать, причем некоторые из них соединялись подобием травяных дорожек. Такие же чахлые, почти лишенные листьев кусты, как будто обгрызенные голодными зайцами. Полное отсутствие ветра. Густой аромат гнили. Низкое мрачное небо, до самого горизонта затянутое тучами. А посреди всего этого «великолепия» – я в своем некогда белом платье, повисшем теперь немытой тряпкой; с роскошной грязевой «короной» на голове; в щедрых разводах грязи на таком же мокром лице; с абсолютно неработающими Знаками и со стремительно разрастающимся раздражением в бурно вздымающейся груди.
– Прекрасно, – зло повторила я, чувствуя, как пятки медленно погружаются в опасно продавливающийся мох, а вокруг них тут же образуется холодная лужа. – Просто прекрасно! Интересно, кого мне надо за это благодарить?!
– Ну и как тебе свобода? – насмешливо интересуется у брата владыка ночи, возлежа на раскаленном добела валуне.
Белокрылый бог, устроившись по соседству на покрытой мягким мхом кочке, равнодушно пожимает плечами.
– Еще не понял. Все слишком быстро изменилось.
– Неужели жалеешь?
– Нет. Но после стольких веков странно видеть, что мое присутствие в мире хотя бы какое-то время не потребуется.
– Потребуется, потребуется, – ворчливо отзывается Айд, переворачиваясь на живот и свешивая с валуна когтистые лапы. В обличье Зверя он выглядит жутко, но светлый давно привык. И на идущий от звериного тела безумный жар, от которого сгорали даже пылинки Вечности, уже не реагировал. – Твои человечки наверняка уже пищат, ноют и просят, просят, просят… как будто сами справиться не могут! То ли дело мои! Лишний раз даже ртов не раскроют! Настоящая идиллия!
