МУХАММЕД ЛАРУСИ АЛЬ-МЕТВИ
(ТУНИС)
Шаатуты-баатуты
Перевела с арабского О.Власова
"Шаатуты-баатуты! Шаатуты-баатуты!" - так кричали дети в нашем квартале, когда упрашивали тетушку Мирьям рассказать им историю про Шаатут-Баатут,
И чаще всего тетушка Мирьям уступала их настойчивым просьбам и рассказывала свою знаменитую историю. И вот как-то вечером дети собрались вокруг неё, тетушка Мирьям откашлялась, хлопнула в ладоши. Потом, пытаясь скрыть улыбку, сказала ласково и нежно:
- Эта история, дети мои, не похожа на те рассказы и сказки, которые вы слышали от меня раньше, потому что история эта произошла со мной на самом деле, когда я была еще маленькой девочкой лет пяти. Незадолго до этого я потеряла зрения, после того как над нашей деревней пронеслась эпидемия оспы и унесла жизнь многих детей. Зрение мое стало таким слабым, что я едва могла различать лишь некоторые цвета, и для этого и то мне приходилось наклоняться низко-низко.
Я была самой младшей в семье, поэтому все меня любили и баловали, особенно мама, не расстававшаяся со мной ни днем, ни ночью.
Как-то вечером мы спустились с ней к реке аль-Хаси, которая протекала неподалеку от нашей деревни, мать хотела собрать побольше хвороста, готовясь к свадьбе моей старшей сестры, а отец тем временем позаботился обо всем остальном: угощении, нарядах, украшениях.
Когда мы добрались до речки, мама оставила меня у небольшого родника, тонкой струйкой бежавшего к реке, ручеек этот весело журчал, радуя слух. Так я осталась одна, вслушиваясь в журчание ручейка и представляя себе будущую свадьбу сестры, все свадебные обряды, которые свершались в таких случаях: как обряжают невесту, как режут барана, как жених с невестой предстают перед муллой и как их ведут в спальню. Но самым интересным во всех этих обрядах для меня были "ночи хны", когда собираются все девушки деревни и моют волосы хной. И еще они выводят хной разные красивые узоры на ногах и на ладонях, соревнуясь, у кого лучше получится. Я-то знала, что мне ничего не достанется от этой хны, потому что я еще очень мала, да и отец купит совсем немного хны, потому что семья у нас бедная, и мы не можем купить много хны или чего-нибудь другого. Вспомнив о хне, я сама собой стала собирать красную глину, которой вокруг родника было видимо-невидимо, воображая себе, как я приготовлю из этой глины хорошую "хну", чтобы украсить себя в день свадьбы моей старшей сестры. Собирая глину, я и не заметила, как ко мне подошли какие-то женщины, очень красивые в роскошных богатых платьях. У каждой на руках были серебряные браслеты, а на ногах - золотые, в ушах - такие серьги, что глаз не оторвать. На груди у каждой была большая ладанка с ароматной амброй, в середине которой переливался драгоценный камень величиной с голубиное яйцо. Я и сама не знаю, как мне удалось так хорошо разглядеть всё это, взгляд мой вдруг прояснился, стал острым и проницательным, хотя до этого я почти ничего не видела.
Красавицы остановились возле меня, присели рядом и спросили в один голос:
- Что это ты здесь делаешь, Мирьям?
- Глину собираю, чтобы украсить себя в день свадьбы моей старшей сестры.
- Бедная, ты бедная, зачем же ты так старалась и собирала глину, она ведь совсем не годится для этого. Пойдем-ка к нам в наш дом, мы дадим тебе сколько хочешь самой лучшей хны, да такой, какой у вас в деревне никто сроду не видывал. Пойдем, пойдем с нами, Мирьям.
Я очень обрадовалась их словам и тут же согласилась, очень уж хотелось мне вернуться домой и принести с собой много-много хны, чтобы хоть чей-то помочь отцу и облегчить его заботы. Тогда, может быть, и мне достанется немножко хны, чтобы вымыть волосы и расписать себе хной ладони и ноги.
Я пошла вслед за красавицами. Не успела я сделать несколько шагов, как оказалась вместе с ними посреди большого двора, выложенного красивым белым мрамором, а стены вокруг были покрыты плиткой с удивительно тонкой и красивой росписью. Одна из красавиц скрылась в доме и вернулась с великолепным кайруанским ковром в руках: стоило ступить на него, и ноги утопали в мягком густом ворсе. Мы сели в кружок на ковер, и красавицы запели: никогда еще в жизни мне не доводилось слышать таких сладких мелодий, от которых на душе у меня стало легко и радостно, и я принялась танцевать, повинуясь ритму этих нежнейших звуков, а красавицы хлопали в такт и звонко смеялись. Так мы пели и танцевали довольно долго, потом одна из них вынесла во двор зеленое глиняное блюдо, доверху наполненное самой лучшей габесской хной, я даже вскрикнула от радости, подумав про себя: "...Сколько радости будет в доме, когда я принесу своей старшей сестре эту габесскую хну! Теперь я уйду отсюда только с большим мешком такой хны..."
Не успела я поведать красавицам о своем желании, как одна из них пригласила меня сначала посмотреть дом, пройти по всем его залам и комнатам, но я ответила им:
- Только сначала окажите мне, кто вы?
Самая старшая из них сказала:
Мы - Шаатуты-Баатуты!
Как же я удивилась! "Шаатуты-Баатуты,- закричала я. - Никогда в жизни я не слышала такого имени. Что это за странное имя! Кто вы, люди или джинны? Почему вы собрались в этом доме, Шаатуты-Баатуты, и почему все вы так похожи друг на друга? Вы что, сестры?"
