Севастопольские записки

Октябрь 1941 года. Немецко-фашистские войска, преодолевая упорное сопротивление частей Красной Армии, продолжали продвигаться в глубь нашей Родины. Героически боролся осажденный Ленинград, после месячной обороны пал Киев. Продолжались ожесточенные битвы и на других фронтах.

На юге гитлеровцы, форсировав Днепр, захватили левобережье Украины и развернули наступление на Ростов, Крым, чтобы затем прорваться на Северный Кавказ.

На самом южном фланге фронта непоколебимым форпостом стояла Одесса.

Командование Южного фронта и Черноморского флота, обком, горком партии еще до подхода врага приняли меры для укрепления подступов к городу, начали готовить к обороне население. В строительстве оборонительных рубежей приняло участие до 100 тысяч человек. Город был опоясан сооружениями общей протяженностью до 250 километров. В его черте имелись внутренние полосы обороны, которые предназначались для ведения боев в самой Одессе и для прикрытия возможной эвакуации наших войск и защитников города.

После подхода к Одессе Приморской армии боеспособность войск, оборонявших ее, значительно возросла. Командование Черноморского флота сформировало из личного состава кораблей и частей 2 полка морской пехоты. На боевые рубежи вышло 90 процентов коммунистов города.

Защитники Одессы, оторванные от главных сил Южного фронта, успешно отбивали все атаки сателлита гитлеровской Германии — армии боярской Румынии, предвкушавшей легкую победу, быстрый захват черноморской жемчужины Украины. В течение 70 дней стояли они насмерть против 18 дивизий врага, но города не сдали.

В Крым рвалась одна из лучших фашистских армий — 11-я.

Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение оставить Одессу и перебросить Приморскую армию в Крым. Это решение было для нас, рядовых командиров и солдат, полной неожиданностью.

Войска Приморской армии готовились к длительной борьбе, продолжали укреплять оборонительные рубежи, успешно отражали натиск немецко-румынских войск. К тому же за десять дней перед этим прибывшая на усиление Приморской армии 157-я дивизия и моряки Черноморского флота, высадившиеся у с. Григорьевки, нанесли врагу мощный контрудар, разгромили его группировку на правом фланге армии и захватили артиллерию крупного калибра, обстреливавшую город.

В свою очередь части 25-й Чапаевской и 95-й дивизий, державших фронт в направлении ст. Дальник, смелой контратакой отбросили врага почти на 18 километров. Удар был столь стремительным, что наши войска, помимо большого числа пленных, прямо на огневых позициях захватили артиллерийские батареи, подготовленные для обстрела города. Только на переднем крае сектора, где вела бои 95-я дивизия под командованием генерал-майора В. Ф. Воробьева, было свыше двух тысяч убитых вражеских солдат и офицеров.

Наши успехи угнетающе действовали на психику врага, понижали боеспособность румынских солдат, не знающих, во имя чего, ради каких целей они должны отдавать свои жизни.

Как-то после отражения одной из атак в районе хутора Красный переселенец ко мне привели пленных (я в то время командовал 287-м полком Чапаевской дивизии). Я задал им вопрос: за что они воюют? Ответ был характерным. Думается мне, что так на него ответил бы каждый вражеский солдат:

— Когда нам объявили о войне против большевиков, — сказал пленный офицер, — то полковник пообещал: «Как только мы дойдем до реки Буг, каждый солдат получит по 15 гектаров земли».

— И вы уверены, что получите?

— Нам говорили, что, как только начнется война, Красная Армия разбежится и мы легко дойдем до Буга.

— Ну, а сейчас что думаете?

— Что говорить?! Не так легко победить Красную Армию. Вот сколько времени мы пытаемся взять Одессу, но, кроме огромных потерь, ничего не имеем. Солдаты нервничают, они ежедневно видят смерть своих товарищей…

Стоило грабителям почувствовать отпор, как у них моментально пропадало желание воевать. Угар первых дней войны у румынских солдат прошел, и при любой возможности они сдавались в плен.

По ежедневным сводкам Совинформбюро нельзя было точно представить ясной картины положения на фронтах. Во вражеских листовках, сбрасываемых с самолетов, всегда и все, как правило, было переврано. Нам казалось, что если мы под Одессой сдерживаем численно превосходящего врага, то подобное положение и на остальных участках фронта. Но названия упоминаемых в сводках городов, в районе которых велись бои, вселяли тревогу. Неужели немцы так далеко вторглись в пределы нашей Родины? Должны же мы остановить их и погнать назад. Эти мысли были у каждого воина: от рядового до генерала.

В боях за Одессу мы, армейцы, тесно сдружились с моряками. Матросы — храбрые бойцы. Рядом с нашим полком действовал отряд моряков под командованием С. П. Людвищенко. Как самоотверженно они ходили в контратаки, как громили врага!

Полк наш поддерживал артиллерийский дивизион береговой обороны капитана А. И. Яблонского. Сам капитан часто бывал на командном пункте полка со своими офицерами, мы понимали друг друга с полуслова. Сколько раз огонь орудий дивизиона помогал нам отражать яростные атаки врага! В многодневных боях единство действий было исключительным. Спаянные коллективы долго еще могли сдерживать натиск фашистов. Но…