Вот всегда так! Можно дрыхнуть хоть до обеда – вскакиваешь чуть свет, нужно встать пораньше – едва получается голову от подушки отодрать…
Барт с мрачным видом разглядывал потрескавшиеся от старости потолочные балки, размышляя – а не послать ли всю эту затею псу под хвост. По утрам, на свежую голову, многие гениальные планы не кажутся такими уж гениальными. К тому же если Индюк обо всем узнает… Тут фантазия юного Твинклдота, обычно не ведающая границ, отказывала. Как видно, щадя и без того потрепанные нервы. А может, сама мысль о том, что у него, Барта Счастливчика, что-то может не получиться, настолько противоестественна, что мозги отказываются принимать ее в расчет.
Зевнув так, что позавидовал бы и бегемот, Барт рывком сбросил с себя одеяло. Ежась от утренней прохлады, приступил к водным процедурам. Начал с омовения лица и шеи, затем тщательно прочистил уши, смочил волосы на затылке, чтобы не торчали непослушными вихрами. С сомнением потрогал волоски над верхней губой. Бриться не стал – время уже не терпит, да и кожа покраснеет и выглядеть будет еще более несолидно, чем с таким вот рыжим пушком. Еще и порежешься, как всегда.
Надел все парадное: старенький, но еще вполне приличный сюртук, доставшийся в наследство от младшего «индюшонка» – Бонацио, после того как тот растолстел настолько, что перестал в него влезать; белую манишку без пятен на видных местах, штаны в узкую полоску, ботинки с медными пряжками. В левый внутренний карман – к самому сердцу – сунул туго набитый кошелек.
Индюк, то есть, простите – почтеннейший Донателло Твинклдот, брат трагически погибшего невесть сколько лет назад папеньки Барта – наконец-таки одарил юного племянника своим доверием. Поскольку сам дядюшка вместе с двумя старшими отпрысками отправился в соседний Тиелат за каким-то важным грузом, Барт остался в славной компании «Твинклдот и сыновья» за главного.
Хотя, конечно, выбор у дядюшки был невелик, коль уж он забрал с собой в плавание старших. Третьему его сыну, уже упомянутому Бонацио, хоть почти и стукнуло девятнадцать, но доверить ему дело ответственнее, чем ковыряние в носу, было бы поступком крайне опрометчивым.
А дядю Донателло опрометчивым человеком не назовешь. Прежде чем оставить лавку на попечение племянника, он провел с ним продолжительный и весьма неприятный разговор, смысл которого можно свести к одной фразе: «Напакостишь – голову оторву». Хотя шансов попасть впросак у Барта немного – от него всего-то и требуется, что постоять за прилавком на пару с Бонацио, да один раз сделать закупку бобов – урожай как раз подоспел, и сейчас можно запастись на всю зиму по минимальной цене.
Под это дело дядя выделил племяннику аж четыреста лир. Денег этих должно было хватить на десять-двенадцать корзин бобов – как сторгуешься.
Четыреста лир – невесть какая сумма для торговых операций, однако для Барта это целое состояние. И было бы глупо упускать возможность заставить этот капиталец немного поработать. Тем более что весь заработок можно со спокойной совестью положить в собственный карман.
Еще раз пригладив пятерней рыжеватые волосы, юноша придирчиво осмотрел себя в зеркало, поворачиваясь то одним, то другим боком. Кивнул, убедившись в своей неотразимости.
Покидал он каморку в приподнятом настроении. По дороге заскочил на кухню, где в этот ранний час уже хлопотали толстуха Мэм со своей румяной дочуркой Донной. Оно и немудрено. Здесь, в потрепанном двухэтажном домишке у торговой площади, проживает все семейство Твинклдотов – дон Донателло с тремя сыновьями, двое из которых уже обзавелись женами, а старший, Марио – еще и потомством. Вдобавок милостью сердобольного главы семейства тут расположились и нахлебники – потихоньку сходящая с ума сестра покойной тетушки Сильвии, Марта, со своей феноменально конопатой дочерью Милой, ну и сам Барт. В общем, готовить кухаркам каждый день на добрую дюжину человек. Судя по запаху, нынче на завтрак ожидается нечто, в основе своей имеющее копченые колбаски.
Барт грациозно обогнул необъятную фигуру Мэм, проскользнул между двумя столами, мимоходом стянув обрезок колбасы.
– Что за таскотня до завтрака?! – прогудела Мэм ему вслед.
Ответ получила невнятный – юноша уже успел отправить закуску в рот. На пути к дверям попытался ухватить еще кусочек, но путь преградила Мэм-младшая – этакая уменьшенная копия мамаши.
К Донне Барт всегда питал слабость.
– Приветствую, о прекраснейшая! – церемонно поклонился он, прижимая правую руку к груди. – Вы сегодня как никогда очаровательны!
Толстушка хихикнула, отмахнулась пухлой ладошкой. Барт же, выходя из реверанса, неуловимым движением ухватил еще один кусок колбасы прямо с разделочной доски.
– А ну, положи! – не очень-то надеясь на успех, потянулась к нему Донна, но Барт без труда увернулся и, поднырнув ей под руку, оказался у нее за спиной. По ходу маневра, не удержавшись, ущипнул девицу за аппетитно выглядывающую из декольте выпуклость. Донна, опять-таки только для вида, взвизгнула и замахнулась на него полотенцем, но юного Твинклдота уже и след простыл.
Уже на улице, щелкая каблуками по булыжникам мостовой и дожевывая колбасу, Барт в очередной раз прикидывал в уме все детали предстоящего дела.
