Серебряная свадьба

Посвящается Анне Андреевне Ахматовой

Сцена представляет собой открытую площадку, на которой кое-где без всякого порядка расставлены стулья. Их немного, штук пять-шесть. В стороне стоит небольшой четырехугольный стол.

Одна-две детали, забытый транзистор на одном из стульев, бутылка из-под молока, в которой стоят цветы, говорят о том, что это не казенное, но и не обжитое какой-либо семьей помещение.

При начале спектакля слышно, как мужской голос произносит: «И мы войдем с тобой в ярко освещенный зал…»

Через некоторое время на сцену выходит  П о ж и л о й  ч е л о в е к  в темном свитере, лысый, с большими светлыми глазами. Он ходит чуть подавшись вперед. Останавливается в задумчивости, потом подходит к транзистору, включает его, долго ищет нужную ему станцию. Слышны бесконечные помехи, хрипы, морзянка, обрывки мелодий. Так и не найдя то, что бы он хотел услышать, человек уже было собирается выключить приемник, но останавливается на волне, по которой, пробиваясь через помехи, бьется морзянка откуда-то издалека. Люди, которые умеют читать на слух азбуку Морзе, могли бы понять, что это все время повторяющееся женское имя.

Он ставит работающий транзистор на стул, подходит к пепельнице, выносит ее за кулисы и возвращается с другой пепельницей, чистой. Потом Пожилой человек приводит в относительный порядок стулья, хотя и не выстраивает их в ряд. Берет один из них и ставит посередине площадки. Смахивает с сиденья что-то, очевидно пепел, и негромко говорит в кулису: «Проходите».

На сцену выходит  Ж е н щ и н а  лет тридцати, сравнительно высокая, со светлыми волосами. Она одета обыденно и тепло — так ходят на даче, когда уже начинается осень. В ее поведении явственно желание быть менее заметной и похожей на других, не выделяться. Но при первом же ее появлении мы чувствуем, что это не удается. Она относится к тем людям, у которых отчетливо виден процесс их внутренней работы, необязательно творческой и ценной, но идущей непрерывно. Обычно такие люди раздражают, у них мало внимания и времени для других, они могут встать, не дослушав тебя, и броситься по какому-то своему делу.

Она садится на стул посередине площадки и некоторое время сидит молча, задумавшись.

П о ж и л о й  ч е л о в е к. Марина, вам уже тридцать с лишним. Вы не честолюбивы, поэтому вам не надо напоминать, что Лермонтов и Добролюбов прожили меньше. Что Эварист Галуа уже сделал свое…

М а р и н а (перебивает его). Не надо. Подойдите к умирающему в двадцать восемь лет парню и скажите: «Что же ты так мало сделал в жизни?» В сравнении всегда есть что-то неуважительное.

П о ж и л о й  ч е л о в е к. Хорошо, а как же тогда определить ценность людей на земле? На чьем примере тогда учить детей? Ведь дети, взрослея, постигают длинную цепь примеров жизней. Вот этот человек изобрел паровую машину, и поэтому он хорош, другой победил врагов в какой-то битве, и он тоже достоин уважения. Третий написал роман, и его именем названа школа…

М а р и н а. Я не знаю. Конечно, наверное, это тоже важно. Важно многое на земле. И мы действительно все стали очень совестливы. И мы говорим, говорим, говорим… Нас волнует и деторождаемость на земле, и как найти высшую точку приложения сил, и как ухитриться быть порядочным человеком, и что делать с молодежью.

П о ж и л о й  ч е л о в е к. Но вы еще сами молоды, Марина.

М а р и н а. Но вы знаете, о чем я часто думаю. А ведь во всем этом могут разобраться и без меня.

П о ж и л о й  ч е л о в е к. Вы по-прежнему не отказываетесь от своего решения?

Марина молчит.

Это грустно. Ну давайте попробуем разобраться вместе. Я понимаю, это действительно невозможно. Но может быть, вам хочется выговориться? Говорите, говорите что угодно, хоть без всякой связи.

М а р и н а (после паузы). Все начинается очень просто, как в детстве — тебя все любят. Ты можешь подойти к любому человеку и знаешь, что тебя не обидят. А потом этот круг любящих сужается, сужается… и, наконец, остается семья, твоя семья… а иногда остаешься просто один.

П о ж и л о й  ч е л о в е к. Но у вас есть сын, Марина. Кстати, где он?

М а р и н а. В детском саду, на пятидневке. Мне приходится часто ездить в командировки, а няню держать не по средствам…

П о ж и л о й  ч е л о в е к. Да, конечно, любовь, детство, потом по тем или иным причинам одиночество. Нет, я не спорю с вами. Но ведь в мире есть много других, более важных, а может быть, более громких проблем. Кстати, Марина, людям всегда кажется, что они живут в самую сложную, а иногда и трагическую эпоху. А проходит время, и, оказывается, приходит следующая эпоха, и еще посложней… А жить все равно надо, если мы уж родились…

М а р и н а. Вы поймите, я хочу это сделать с ясной головой, не под влиянием отчаяния или аффекта. Сначала мне нужно во всем спокойно разобраться. Выслушать все «за» и «против», свои и Максима…

П о ж и л о й  ч е л о в е к. Вот именно. С ясной головой. И только я вас прошу — не торопитесь. Выговоритесь, поплачьте… Попробуйте рассказать обо всем как бы со стороны, не о себе, а вообще о женщинах вашего возраста, вашего склада…