Бушевавший на улице ветер швырял в оконное стекло пригоршни снега. В маленькой жарко натопленной квартире было тихо и уютно. Элизабет Мейсон стояла у окна, скрестив на груди руки и вознося к небесам безмолвные молитвы. Она страстно надеялась, что вещь, которая досталась ей по наследству, обладает хоть какой-то материальной ценностью, и при этом успокаивала сама себя, что это не является таким уж большим грехом.
– Что ты там копаешься, Грант? – спросила она, устраиваясь на краешке кровати, чтобы удобнее было наблюдать за происходящим.
Грант Холбрук опустился на колени перед стоявшим на полу деревянным ящиком и в раздумье почесал рукой квадратный подбородок. Ящик был длинный и занимал все пространство между кроватью в спальне и столиком со стеклянной крышкой, стоявшим в соседней гостиной.
Элизабет была настолько возбуждена ожиданием, что даже замызганная этикетка транспортной компании, приклеенная на крышке, показалась ей диковинной. На самом же деле этикетка выглядела обыкновенно. Несмываемыми чернилами на ней были выведены фамилия Элизабет и ее адрес в Канзас-Cити.
– Да успокойся ты наконец и не смотри на меня такими жадными глазами, – ответил Грант с добродушной улыбкой. – Лучше принеси-ка сюда молоток и самую большую отвертку.
Элизабет осторожно обошла стоявшую посреди комнаты посылку и устремилась на кухню. Схватив инструменты, она в мгновение ока возвратилась в комнату.
Взяв в руки инструменты, Грант в недоумении уставился на них. Отвертка была погнута, молоток болтался на потемневшей от времени рукоятке.
– Лиззи! А куда же девались инструменты, которые я купил тебе года два назад? – осведомился он.
– Я отдала их Джейку, а взамен получила вот эти. Они принадлежали еще моему прадедушке.
Вспомнив о своем деде Джейке, Элизабет почувствовала, как тоскливо сжалось сердце. Вздохнув, она скрестила на груди руки и попыталась вновь сосредоточиться на посылке.
– Да, Джейк был не промах по части всяких обменов, – заметил Грант с усмешкой.
От внимания Элизабет не ускользнуло то, что Грант говорил о Джейке в прошедшем времени. Опять заныло сердце, и ей с трудом удалось отогнать вставший перед мысленным взором образ умирающего на больничной койке деда.
– Послушай, Грант, – заявила Элизабет. – Если в течение минуты тебе не удастся справиться с этим ящиком, я просто не ручаюсь за себя.
Он вновь засмеялся в ответ. Хотя Грант служил в музее старшим хранителем и слыл весьма уважаемым человеком, временами он вел себя так, что давал Элизабет повод усомниться в своей серьезности.
– Что за спешка? – удивился он, поглаживая ладонью крышку ящика. – Ведь эта штука с прошлой пятницы валялась в подвале.
– По вине консьержа, который не удосужился сообщить мне о ней, – ответила Элизабет, сердито насупившись. Обнаружив ящик, она могла бы закатить скандал и теперь уже жалела, что не сделала этого.
С помощью отвертки и молотка Грант поддел край крышки и принялся осторожно поднимать ее. Гвозди заскрипели, вылезая из древесины.
Покончив с одной стороной крышки, Грант наклонил голову и взглянул на приклеенную сбоку этикетку.
– А кто такой этот Юрий Скупаски? – осведомился он.
– Да это мой двоюродный прадед, – ответила Элизабет. – Насколько я понимаю, он был младшим братом матери Джейка. Юрий умер в Венгрии месяц назад. Я не подозревала, что у меня есть двоюродный прадед, пока не получила из Будапешта письмо от его поверенного. Он известил меня о кончине Юрия и об отправке этой посылки.
– Следовательно, о твоем существовании почтенный господин Скупаски, очевидно, был осведомлен, – заметил Грант.
– Там что-то интересное, да? – прервала его Элизабет. Она была полна ожиданием чуда. – Поверенный сообщил, что в посылке лежат вещи, которые прадед собирал не один год. Когда прадед скончался, посылка уже была готова к отправке, – добавила она.
Просунув толстые пальцы под край приподнятой крышки ящика, Грант попытался снять ее.
– Чертовски плотно прибита, – проворчал он, пыхтя от напряжения.
Наконец, скрипнув еще раз, гвозди поддались. Грант снял крышку и отставил ее в сторону.
– Фу! – сморщился он, отпрянув. – Несет, как из склепа.
Элизабет всем телом подалась вперед. Глаза ее блестели.
– Здесь что-то ценное. Я почти уверена в этом! – воскликнула она.
– Можно лишь уповать на это, – поправил ее Грант. И, как всегда, он оказался недалек от истины.
Под крышкой оказался слой ветхих, пожелтевших от времени газет. Элизабет оторвала клочок страницы и, пробежав глазами по строчкам на непонятном языке, в нетерпении отбросила газету в сторону.
Семья, в которой росла Элизабет, ни в коем случае не могла считаться богатой, и у нее не было оснований предполагать, что родственники в Европе были более зажиточными. Тем не менее, не зная точно, как живет ее родня в Старом Свете, Элизабет все-таки надеялась, что старый Юрий мог оставил ей что-то ценное, ну, например, комплект столового серебра.
Элизабет вынуждена была поместить деда в больницу, а это требовало немалых расходов. Никто, включая Гранта, даже не подозревал, как это подорвало ее материальное положение. Она опаздывала с оплатой за больницу и каждый раз при посещении деда опасалась, что заведующий примется вытряхивать из нее накопившиеся долги.
