Солнечный луч настойчиво лез в глаза. Недовольно забормотав, я перевернулась на другой бок. Ветерок пошевелил волосы, а в носу отчего-то засвербело. Я оглушительно чихнула и села.
Первое время просто моргала, глядя на портьеры, на пышный балдахин над кроватью. От него спускаются легкие, наполовину прозрачные занавески, которыми играет ветер.
Первая мысль, которая пришла в голову, прозвучала радостно: я дома! Может, не в собственном герцогстве, не в Ньюэйгрине, но в Про… в землях людей точно.
Слишком разительным было то, что я видела сейчас, по сравнению с последними воспоминаниями…
Арена в Священных землях. Оглушительный рев толпы. Пыль столбом.
Оборотни сшибаются в поединках! Бьются… за меня. И когда осталось всего пятеро, появился он.
Огромный черный волк со вздыбленной шерстью обнажает клыки, припадает к земле и перекидывается в черноволосого гиганта!
Он бьется со всеми сразу. С сильнейшими оборотнями стай Семи Лесов.
И побеждает.
Затем он подходит ко мне и протягивает руку в приглашающем жесте. Я пытаюсь отползти, прячу руку за спину — и меня просто забрасывают на плечо, как добычу. А потом…
Стремительный бег Зверя. Неровные скачки. Пружинящие взлеты. Меня подбрасывает на его плече, как куклу. Я… кажется, я пытаюсь вырваться, кричу. Не помогает. И хуже всего во всем этом — неизвестность. Я не знаю, куда он несет меня. Не могу знать. Ясно одно: это не сулит мне ничего хорошего. Что бы ни ждало впереди, я предпочла бы смерть.
Я не успела опомниться, когда границы священной территории остались за нами. Раньше там бились за честь, теперь за самок.
По необъятным стволам, увитым плющом, которые проносятся мимо с невероятной скоростью, было понятно, что мы движемся к северной части Заповедных земель.
Затем Богиня, должно быть, смилостивилась надо мной, потому что я потеряла сознание.
Кажется, я приходила в себя от похлопывания по щекам. Кажется, мне разжимали зубы и вливали в рот кисловатую жидкость. Я кашляла, но пила. А потом все повторялось снова, и снова наступала блаженная тьма.
И вот последнее, что помню, — это леса и степи, которые сменяют друг друга со скоростью, с какой не может двигаться человек, когда я беспомощно трепыхаюсь на чьем-то сильном плече.
Просыпаюсь… в замке?
Отчего-то сомнений в том, что это замок, не было.
Я свесила ноги с кровати, и ступни сразу попали в легкие домашние туфли из войлока.
Тело было ватным, непослушным. Я перевела взгляд на руки и ахнула, так я похудела.
Я встала на ноги и замерла на какое-то время, приложив пальцы к вискам. Когда головокружение прошло, откинула занавеску, которая спускается с балдахина и отделяет бесстыдных размеров ложе от остальных покоев.
Именно покоев, потому что комнатой это не назвать.
Кроме ложа, здесь есть два стола: письменный и обеденный, кресла с высокими резными спинками, камин, в котором запросто поместится олень на вертеле, два окна в полтора человеческих роста, на полу ворсистый ковер — так и утопаешь в нем стопами.
На непослушных ногах я приблизилась к зеркалу в тяжелой кованой раме.
Из него на меня испуганно смотрела хрупкая невысокая девушка с копной непослушных рыжих локонов. Бледная, краше в гроб кладут. Под глазами пролегли глубокие тени, кожа прозрачная настолько, что видна голубая жилка на виске. Даже еле заметная обычно россыпь веснушек на носу смотрится контрастно. Высокие скулы, вздернутый нос, пухлые бледные губы… Ей-богу, я после зимы, проведенной в заточении в башне, так плохо не выглядела…
Посмотрев вниз, обнаружила, что на мне белая кружевная сорочка в пол, с длинными рукавами и атласными завязками на вороте. Память услужливо напомнила, что последний раз, когда была в здравом уме и твердой памяти, в день священных боев за право назвать меня самкой… в общем, за меня, на мне была серая туника до колен, отороченная темной каймой, а на ногах кожаные туфли с ремешками.
Я приподняла край сорочки и уставилась на ноги в мягких войлочных туфлях, в таких обычно ходят по опочивальне.
— Я дома, — прошептала я и поморщилась, до того слабый у меня был голос. — Я у людей… Но как я сюда попала?
Я мало куда выезжала из Ньюэйгрина и плохо знаю королевство. Но я много читала о нем, и моими познаниями в географии был доволен даже господин Бонжуа, наш с сестрами учитель, который щедро и невероятно взыскательно делился с нами знаниями.
Пробормотав, что по природе местности смогу определить, где нахожусь, хотя бы приблизительно, я подошла к окну.
Возникло стойкое ощущение, что такое уже было. Я точно так же стояла у окна и вглядывалась в пейзаж на горизонте. И, как сейчас, будущее казалось мне непонятным и тревожным. Только пейзаж за окном был другим. Я помню лес на горизонте, шахматную доску полей… Помню только-только подсохшие после череды весенних ливней дороги…
Сейчас передо мной были горы. Монументальные, величественные. В снежных шапках ледников. Закутанные в пушистые покрывала лесов.
Леса… Деревья… Даже отсюда было видно — они огромны. В человеческих землях таких нет… Это значит только одно.
Я по-прежнему в землях оборотней. Но где? Где хоть кто-то, кто объяснит, что я здесь делаю, откуда на мне сорочка, как вдруг я оказалась в каком-то замке?
