Сердце-океан

ГЛАВА 1

ЛИСА — ВОРОВКА

Меня зовут Лиса. Есть у меня, конечно, и нормальное имя, человеческое — Юлька, только никто так меня не зовет почти с семи лет. Даже воспитатели и учителя нашего детского дома до самого выпускного вечера называли меня этим прозвищем. Впрочем, я никогда и не протестовала. Мне оно даже нравилось, тем более что весьма точно представляло мой характер. Ведь когда-то я была совсем другой…

Мне повезло: почти все свое детство, за исключением раннего младенчества, я провела в одном и том же детдоме. Я была здесь своя в доску и знала всех и вся. Подруг у меня практически не было, так как детская дружба не вечна, а ближе к отрочеству я не сумела найти достойную кандидатуру из-за того, что все более или менее нормальные девчонки, как назло, либо сбегали, либо их переводили в другие детдома.

Одну такую временную подружку однажды удочерили. Причем выбирали приемные родители именно между мной и ней. Нам с ней тогда было по девять лет. Полина была хорошенькая и умненькая девочка со смешными тоненькими косичками и аккуратными веснушками. Она скромно и жалобно улыбнулась и очаровала этим своих будущих родителей. Они взяли ее, а не меня. Кому нужен сорванец, которого даже учителя, сбиваясь и потом, поправляя себя, называли Лисой, с трудом вспоминая настоящее имя этого ребенка.

Я не долго горевала, поскольку не совсем отчетливо представляла, чего я лишилась и что это такое: иметь родителей. У меня их никогда не было. Я не знала даже, каким же образом я вообще появилась на свет. Только после этого я больше не заводила подруг.

Но зато у меня был друг, постоянный и верный. Он был старше меня на три года и потому неизменно меня опекал, словно старший брат. Звали его Стёпа Кучеров, а проще — Куч. В свое время он нашел во мне прилежную ученицу и постоянно передавал мне полученные им знания и умения. Так благодаря нему я научилась отменно расправляться с любыми самыми замысловатыми замками и залезать на отвесную стену. Он показал мне основные, самые действенные приемы самозащиты и научил драться.

— Смотри, — говорил он мне, — нужно угодить вот сюда, — и показывал куда-то в середину своей груди. — Да не размахивайся ты так! Концентрируй силу удара вот здесь. И — мощно так — ха!!!

— А если он сзади нападет? — спрашивала я.

— Кто?

— Ну, насильник.

— Почему это обязательно насильник? Вы, девчонки, словно этого только и ждете. А впрочем, смотри: ногой сюда ему — раз!!! И локтем сразу — два!!! Разворот, и кулаком по харе — три!!!

— А потом?

— Делай ноги. И как можно быстрей.

— Ага.

Куч промышлял квартирными кражами и обучал этому делу и меня. Он действовал нагло, рискуя, несколько раз едва уносил ноги. Для меня же он изобрел иной способ.

Наш директор заботился о нас как мог. Например, еще до наступления смутных времен, некоторые из нас почти каждое лето посещали детский альпинистский лагерь в одном из небольших кавказских городков. Ездила туда и я, и надо сказать не без успеха. Даже выигрывала какие-то местные соревнования сельского масштаба. Если бы только наш дорогой директор знал, для чего мне пригодятся эти навыки.

Моей целью, как правило, были квартиры на последних этажах, в которые я проникала с крыши. Иногда я залезала прямо с земли и на третий или даже четвертый этажи. На них обычно не ставили решеток. При этом я не пользовалась ни страховкой, ни каким-то другим альпинистским снаряжением. У меня его просто не было. Я была очень осторожна и бесшумна. Это был мой особенный талант. Я охотилась словно лиса, упорно выжидая, пока не убеждалась, что дома никого не оставалось. Затем я проникала в квартиру через форточку или балконную дверь, которые летом почти никогда не запирались, а зимой легко открывались. Я брала только то, что можно было унести в карманах: драгоценности и деньги, и не оставляла за собой никаких следов. Потом тем же путем я вылезала обратно, аккуратно закрыв за собой окно. Люди поэтому не сразу обнаруживали пропажу, и я оставалась на свободе.

Задумываться о своей внешности я начала в пятнадцать лет, когда вокруг меня, в среде моих сверстниц стали крутиться бурные трагичные и комичные амуры. Я же оставалась от этого в стороне, потому что была занята своим нелегким промыслом. Но в определенный момент я стала замечать, что мне все труднее и труднее с каждым разом пролезать в форточки из-за раздавшихся в стороны плеч, округлившихся бедер и растущей груди. Тогда я не без помощи Куча стала потихоньку осваивать замки. Примерно через полгода не было уже ни одного класса механических запоров, который я не могла бы открыть за считанные минуты любым остро-продолговатым металлическим предметом.

Так вот, к пятнадцати годам, я стала внимательней разглядывать себя в зеркале. Красавицей я, конечно, назвать себя не могла. А с точки зрения глянцевых журналов, которые мне иногда удавалось утаскивать из чужих квартир, я и вовсе была не comme il fait. Рост мой едва достигал ста пятидесяти сантиметров. Кожа была смуглой, словно цыганских кровей, глаза — темно-карие и узкие, а мне хотелось, чтоб были голубые и ясные. О фигуре и говорить нечего — явный нестандарт. Хотя я и была довольно стройной, но от идеала фотомодели была явно далека. Однако мне повезло с волосами. Они были неопределенного темного цвета, но зато легко вились. Правда никакого преимущества для своего внешнего вида я из этого извлечь не могла, потому что по роду своей опасной деятельности нещадно обрезала свои пышные локоны. Поэтому прическа у меня была просто ужасной: короткие непослушные пряди торчали всегда в разные стороны полукольцами и никак не хотели ложиться на место. Ну, а Лисой меня прозвала одна старая учительница за узкие и чуть раскосые мои глаза. От нее и пошло это прозвище.