ГЛАВА ПЕРВАЯ
СЕДОВЛАСЫЙ ГОСПОДИН
Около полуночи широкую и пустынную Пляс де ля Конкорд пересек человек. Хотя его худую фигуру облегало шикарное меховое пальто, во всей его внешности было что-то неуловимо ничтожное и мелкое — крысиное. И все же, если бы кто-то пришел к такому заключению, он ошибся бы, потому что этот человечек, такой незначительный и невзрачный на вид, играл отнюдь не последнюю роль в определении судеб мира. В империи, где правили крысы, он был королем крыс.
Даже сейчас в посольстве ждали его возвращения, но ему сначала нужно было покончить с делом, о котором в посольстве официально ничего не было известно. В свете луны лицо человека казалось очень бледным, и было видно, что его тонкий нос имел легкую горбинку. (Сразу следует оговориться, что отцом этого господина был польский еврей, мужской портной по профессии. Дело, по которому сын вышел так поздно ночью, не показалось бы зазорным и отцу).
Человек подошел к Сене, пересек мост и вступил в один из тех районов Парижа, которые пользуются довольно сомнительной репутацией. Здесь он отыскал высокий ветхий дом, вошел в него и поднялся на четвертый этаж. Не успел он постучать в дверь, как ее открыла женщина, которая, по-видимому, уже давно ждала гостя. Она помогла ему раздеться и провела в безвкусно обставленную гостиную. Грязный розовый абажур немного смягчал резкий электрический свет и скрадывал, но не мог полностью скрыть обильную и кричаще яркую косметику, наложенную на лицо женщины. В этом лице были заметны также монголоидные черты. Не представляло труда угадать ни профессию, ни национальность Ольги Демировой.
— Все в порядке, малышка?
— Да, Борис Иванович.
Мужчина удовлетворенно кивнул.
— Кажется, я не привел за собой хвоста, — сказал он, однако в его тоне слышалась тревога. Он подошел к окну, слегка приподнял занавеску и осторожно выглянул наружу. И сразу резко отшатнулся.
— Там, у соседнего дома, два человека. Мне кажется…
Он умолк и принялся грызть ногти — он грыз их всегда, когда волновался.
— Те двое стояли там еще до того, как вы пришли.
— Все равно, мне кажется, они следят за нами.
— Может быть, — безразлично согласилась женщина.
— Но тогда…
— Что «тогда»? Даже если они знают, уж отсюда-то они пойдут не за вами.
Мужчина недобро усмехнулся.
— Да, ты права.
Немного подумав, он добавил:
— В конце концов, этот чертов американец и сам может присмотреть за своим добром.
— Я думаю…
Он снова подошел к окну и сказал, хихикнув:
— Тертые ребята и, боюсь, известны полиции. Что ж, пожелаем брату-апашу хорошей охоты.
Демирова покачала головой.
— Если американец действительно такой, как о нем рассказывают, то чтобы справиться с ним, нужна не пара трусливых апашей, — она помолчала. — Интересно…
— Что?
— Да в общем-то, ничего, только сегодня вечером вдоль улицы два раза проходил один и тот же человек: седовласый мужчина.
— Ну и что же?
— Когда он проходил мимо тех двоих, то уронил перчатку, а один из них поднял ее и вернул. Дешевый приемчик, не так ли?
— Ты хочешь сказать, что седовласый — их работодатель?
— Что-то в этом роде.
Русский был явно встревожен и чувствовал себя не в своей тарелке.
— А ты уверена, что пакет цел? Его не подменили? Вокруг этого дела так много болтовни…
Он снова принялся грызть ногти.
— Можете проверить.
Она склонилась над камином, ловко сдвинула угли в сторону и достала из тайника продолговатый пакет, завернутый в испачканную сажей плотную бумагу. Она протянула сверток мужчине.
— Ловко, — одобрительно кивнул тот.
— Квартиру дважды обыскивали — даже распороли матрас у меня на кровати.
— Ну, что я говорил? — процедил русский. — Слишком много было болтовни. И торговля из-за цены была ошибкой.
Он развернул бумагу. В ней оказался небольшой пакет, тоже завернутый в бумагу. Мужчина развернул очередной слой, проверил содержимое, снова все завернул, и тотчас резко прозвенел дверной звонок.
— Американец точен, — сказала Ольга, взглянув на часы.
Она вышла из комнаты и через минуту вернулась с высоким широкоплечим незнакомцем, чье заокеанское происхождение было несомненным. Вновь прибывший быстро оглядел обоих русских и вежливо спросил:
— Господин Краснин?
— Да, это я, — ответил Борис Иванович. — Должен извиниться за не совсем подходящее место встречи, но необходимо сохранять тайну. Я… Я не могу допустить, чтобы мое имя хоть в какой-нибудь степени было связано с этим делом.
— Даже так? — вежливо сказал американец.
— Разве мы с вами не договорились, что ни одна деталь сделки не станет достоянием публики? Таково одно из условий… э-э… продажи. Ведь вы же обещали.
— Да, мы ведь уже договорились, — сказал он безразлично, — Может быть, покажете товар?
— У вас деньги с собой?
— Да, с собой, — но американец и не подумал доставать их. После недолгого колебания Краснин протянул ему пакет. Тот взял его, развернул и, поднеся содержимое к небольшой настольной лампе, внимательно изучил. Чуть заметно улыбнувшись, он достал из кармана толстый бумажник и извлек пачку банкнот, которую и вручил русскому. Краснин тщательно пересчитал банкноты.
— Все в порядке?
— Спасибо, месье, все верно.
— Ну что ж, — сказал американец. Он небрежно опустил сверток в карман и поклонился Ольге. — Спокойной ночи, мадемуазель. Спокойной ночи, месье Краснин.
