Том Форд[1] тявкал в спальне и скреб крошечными коготками дверь. После всех этих кастингов слушать его скулеж мне совсем не хотелось.
— На твоем месте я бы этого не делала, — сказала Кайли, расплескивая мартини с водкой из полупустого стакана.
— Почему? — поинтересовалась я, поворачивая дверную ручку.
Том Форд пулей вылетел из комнаты, резво перебирая короткими лапками. Я тут же пожалела, что не прислушалась к совету: моя шестнадцатилетняя соседка по комнате лежала, широко раскинув длинные худые ноги модели, а взгромоздившийся на нее мужчина что-то выкрикивал с южноамериканским акцентом. Наш бедный песик Том Форд оказался в спальне как в ловушке и, напуганный криками страсти, отчаянно стремился выбраться вон.
Металлический каркас двухъярусной кровати скрипел так громко, что парочка даже не услышала, как я открыла дверь. Я остановилась на пороге, остолбенев от изумления. Меня поразило вовсе не то, что моя малолетняя соседка завела себе латинского любовника. Само по себе это не шокировало. Мое внимание привлекло совсем другое: она лежала совершенно голая, если не считать пары туфель на шпильках от Dior. Моих туфель. Парень ускорил темп, и каблуки начали стучать по верхней койке. Черт, так от туфель ничего не останется! Мне захотелось под шумок снять с нее мою собственность (уверена, она бы даже не заметила), но в итоге я решила сделать ей втык после того, как она повеселится, — нужно ведь спрашивать, прежде чем брать чужие вещи.
Закрыв дверь, я оставила любовников заниматься своим делом.
— А я предупреждала, — сказала Кайли, прикладываясь к стакану.
На диване вновь зашлась рыданиями Люция. Она вытянулась во весь свой рост в шесть футов и один дюйм и уткнулась лицом в подушку. Лишь на секунду приподняв зареванную мордашку, чтобы взглянуть на меня, она всхлипнула и потянулась к журнальному столику за очередной салфеткой из коробки. Том Форд, стараясь утешить девушку, принялся лизать ей руку, но это не помогло. Высморкав тонкий покрасневший носик,
Люция швырнула «клинекс» к другим использованным салфеткам — рядом с ней уже возвышалась целая гора. Она затихла на секунду, но потом худющее тело вновь начало сотрясаться от рыданий. У Кайли, сидевшей в пижаме на стуле, был недовольный вид. Истерика Люции мешала ей следить, как по телику в это самое время участники программы «Последний герой» прогоняли с острова ее любимчика.
— Заткнись, Люция… Заткнись! И поаккуратнее там, а то размажешь косметику по всему дивану, — невнятно ворчала с австралийским акцентом рыжеволосая Кайли, прихлебывая из стакана.
Депрессия у нашей словачки обычно случалась по нескольким поводам: а) она скучала по дому, семье и коровам в Словакии; б) она вспомнила своего бывшего бойфренда-фотографа, который бросил ее ради модели помоложе; в) ее теперешний кавалер, мужчина постарше, к тому же женатый, отменил свидание в отеле ради того, чтобы провести время с собственной женой; г) какое-нибудь интересное сочетание из предыдущих трех причин.
Кайли прикончила свой коктейль и тихонько икнула. Потом поднялась и, пошатываясь от водки, направилась с пустым стаканом на кухню за новой порцией. Там она отмерила две чайные ложки метамуцила[2] с апельсиновым ароматом, который смешала с охлажденной водкой и мартини, соорудив свой фирменный напиток — метамуциловый коктейль. Печально, но факт: на нашей кухне только и водилось, что водка, мартини да метамуцил.
Я присела на диван рядом с хлюпающей словачкой и подозрительно взглянула на дверь спальни. Оттуда донеслась пара томных вздохов, похожих на завывания, и я испугалась за сохранность своих туфель.
Люция начала потихоньку приходить в себя, вероятно пережив мучившее ее горе. Нижняя губа все еще подрагивала, когда она смотрелась в зеркальце пудреницы, пытаясь устранить ущерб, нанесенный слезами. На ней было кричащее платье от Dolce & Gabbana, купленное ей женатым бойфрендом, — видимо, она собиралась «в свет», когда пала жертвой обстоятельств, вызвавших слезы.
— Сегодня в «Шатре» будет Хит Леджер. Светлана сказала, — сообщила Люция, поправляя макияж. — Люция обожает Хита.
— А разве он не женат, как и твой парень? — спросила я и тут же пожалела об этом.
Но она, кажется, пропустила мой вопрос мимо ушей.
Вскоре Люция была готова к выходу. Она поднялась, разгладила платье и бросила взгляд в зеркало на стене.
— Ну, как?
— Не волнуйся, Люция, ты выглядишь отлично, — сказала я.
— Правда?
— Правда, — ответила я, и она улыбнулась.
Я не кривила душой: Люция действительно была красавицей. Как, полагаю, и все мы. По крайней мере, мы были достаточно привлекательны, чтобы получить контракты от нью-йоркского модельного агентства.
— Я обязательно раздобуду номер Хита, — заявила Люция, схватила сумку (подделку Prada) и решительно вышла из комнаты, отправившись в клуб, где, конечно же, никогда не встретит никого, кроме толпы тоскующих банкиров-толстосумов, в жизни которых слишком много денег и кокаина, но слишком мало секса.
Как только Люция вышла из комнаты, Кайли метнулась в ванную — вероятно, перебрала метамуцилового коктейля. Хлопнув дверью, она начала блевать чуть громче, чем обычно. Я вздохнула, скинула сандалеты и, подойдя к двери ванной, постучала.
