Рекс Стаут
СЕКРЕТ
Она сразу привлекла меня тем впечатлением, которое произвела на нее эта картина.
Честно говоря, она отреагировала на нее великолепнее, чем кто-либо иной, подвергавшийся до этого моему тесту. Я и сейчас вижу ее глаза, полные неподдельного интереса и удивления, и мимолетный вопросительный взгляд, обращенный ко мне, - я украдкой наблюдал за ней, причем испытывал непривычную неловкость за свою манеру холодного, безличного анализа, которая, по моему мнению, является единственно правильной в отношениях между адвокатом и клиентом.
Прежде всего я, наверное, должен рассказать о картине.
Это была моя собственная идея. Со дня, как я открыл собственный офис на Уильям-стрит, я особенно остро осознавал проблему, решение которой дало бы мне существенное преимущество перед конкурентами: главная сложность работы поверенного состоит в том, чтобы научиться разгадывать истинные характеры своих клиентов. Это важнее, чем может показаться простому обывателю - и, в частности, таким же, как я, адвокатам, взявшим себе за правило никогда не защищать откровенно виновных. Зачастую это и является причиной их неспособности строить правильные рассуждения.
Когда человек попадает в ситуацию, в которой ему приходится искать легального совета или помощи, его рассудок обычно находится в таком смятении и расстройстве из-за царящей вокруг неразберихи, что все традиционные попытки разузнать поподробнее о чертах его характера заранее обречены на провал.
Эта идея с картиной была скорее удачной случайностью, нежели плодом моей изобретательности или профессионального чутья. Я увидел ее в студии моего друга-художника, обладавшего тягой ко всему экстравагантному, причудливому и необычному.
Ее сюжет не имеет к моему рассказу ни малейшего отношения, так что я не стану пытаться описать ее вам.
Достаточно сказать, что ее автор с откровенным натурализмом и вкусом гения представил один из фундаментальных элементов человеческой природы, не будучи при этом вульгарным или навязчивым.
Только переборов шок, поразивший при первом взгляде на это творение каждый уголок моего сознания, я понял, что это именно то, что мне нужно. Мой друг не хотел расставаться с ней, пока я не объяснил ему причину своего вожделения, после чего, польщенный такой оценкой ее специфических качеств, согласился преподнести мне ее в подарок.
Успех она возымела с самого начала.
Стул, на который я усаживал своих клиентов, стоял от меня по правую руку, вплотную к письменному столу. Картину я поместил над столом напротив так, что она неизменно оказывалась первым предметом, попадавшимся на глаза садившемуся визитеру.
Производимый эффект был всегда занимателен и чрезвычайно поучителен, а в некоторых случаях даже удивителен.
Исследованию разных эмоций и впечатлений, открывавшихся в этот момент на лицах моих ничего не подозревавших клиентов, можно посвятить целый том. Откровенное или едва заметное ханжество, инстинктивный ужас, нескрываемое любопытство, внезапный страх
-все тут же всплывало на поверхность. Я превратился в адепта чтения тайных знаков и определения температуры по этому психологическому термометру.
Благодаря своей кажущейся простоте и даже небрежности, это произведение всегда оказывало неизменно правильное воздействие, потрясая неподготовленное сознание, предательски выдававшее при этом свои самые потаенные секреты. Конечно, вся сила его заключалась в неожиданности. И тогда, и сейчас я уверен, что ни один человек, насколько бы ни были крепки его нервы, не смог бы устоять перед таким тестом, не будучи предупрежден.
И все же - я часто задаю себе этот вопрос - могла ли она заранее знать о картине?
В утро ее первого появления в моем офисе я пребывал там в одиночестве, поскольку отправил Джеймса в город с каким-то поручением, а для прихода стенографиста было еще слишком рано.
Таким образом, я самолично встретил ее в приемной и выяснил причину визита.
- Я пришла, чтобы видеть мистера Морфилда, - произнесла она голосом вежливым и чистым от природы, в котором сейчас звучали резкие, хриплые нотки, вызванные явным беспокойством и неприятностями. - Я хочу встретиться с ним по личному делу. Это очень важно.
Вы можете представить себе, как само ее появление и манеры повлияли на меня - меня, хитрейшего и наименее впечатлительного адвоката в этой части Нью-Йорка, - если я признаю, что они почти убедили меня не спешить переходить к тому, что я называю "картинным тестом", а расспросить ее сначала в приемной. Если бы небеса позволили мне это!
Она стояла в дверях, глядя мне в лицо с надеждой и испугом; ее полные вишневые губы вздрагивали от переполнявших ее эмоций, которые она не могла скрыть, пылкие глаза увлажнились, а вся фигура выражала немую мольбу - что ж, самим ангелам не представлялось более восхитительной сцены.
Такой я вижу ее и теперь, стоит лишь мне смежить веки.
Однако я все же сохранил верность профессиональному здравому смыслу, проводил ее в кабинет и подвинул ей стул. Она опустилась на него, прошептав едва слышное "спасибо", и, усаживаясь подле нее, я заметил, как огонь полыхнул в ее глазах, когда она увидела мою картину.
